— Так я ни с кем и сотой доли того, что испытывала с тобой, никогда не чувствовала, — ответила королева, нежно гладя меня по груди и постепенно опуская свою, оказавшуюся очень нежной, руку все ниже и ниже.
Да. Я тоже никогда себя не чувствовал таким объектом страсти, так что тут мы в равном положении, подумал я. А потом думать перестал, потому что Алира сползла мне в ноги и начала ласкать меня своим умелым язычком.
Вот, что такое настоящий абсолютизм! Буду брать пример с Драура. Никаких волнений среди дроу, которые прекрасно поняли, что произошло минувшей ночью, не было и в помине. Даже среди десяти мужей королевы. Даже взгляда на меня никто какого-нибудь не такого не бросил. Алира утром построила свою свиту во дворе и объявила им, что теперь все должны выполнять любые мои приказы, как ее собственные. Какая там власть самодержавного императора? Власть матриарха ее бьет, как Тайсон первоклашку или козырной туз шестерку.
Следующие два дня Алира старалась не оставлять меня ни на минуту. Похоже, что запасалась созерцанием меня перед скорым отъездом, как бурундук кедровыми орешками на зиму. Выхожу из рабочих покоев — у двери дежурит королева дроу. Иду к мастерам, завершающим изготовление короны для меня и Изабеллы, за спиной маячит королева дроу. За обедом — напротив сидит королева дроу. И, конечно, вечером, когда уже направляюсь в спальню, от меня не отстает все та же королева дроу. К счастью, сами ночи мы проводили в более щадящем режиме, чем первую. То есть активно, но кровать оставалась целой и столик тоже.
Ну, и утром, естественно, первое, что я видел, открывая глаза, была Алира. Еще после первой ночи я ей в шутку сказал, что люблю, когда мне девушка подает завтрак в постель. Теперь ем только полулежа — Алира приносит мне еду на специальном подносе с коротенькими ножками. Где она его раздобыла? Никогда здесь таких не видел.
В последнюю, нашу третью ночь вместе (послезавтра свадьба, ночь перед ней я планирую провести один), дама устроила мне сюрприз. Скинула одежду и осталась в белом ошейнике, с подвязками, тоже белыми, на ногах и корсете, поднимавшим еще выше ее шикарную грудь — естественно, белого цвета. Очень возбуждающе выглядит на смуглой коже. Сказала, что у дроу так невесту одевают к первой брачной ночи. И только один раз за всю жизнь — когда она сочетается со своим первым мужем. Объяснила, что самой важной частью этого туалета является ошейник — когда-то он символизировал подчинение дроу магу, а потом остался как напоминание о тех временах. Девушка этот ошейник должна с себя сорвать в тот момент, когда она, в общем, когда она перестанет быть девушкой.
К Изабелле я в эти дни не заходил. Посчитал, что это тоже будет для нее определенным наказанием. А тут еще та памятная ночь, когда Алира своим трубным гласом весь замок наполняла. В общем, есть о чем подумать моей невесте. Так сказать, взвесить, понять и сделать выводы. Хочется верить, что правильные. Хотя и очень в этом сомневаюсь. Уж очень она неуемная. С другой стороны, может быть, именно это меня в ней и привлекает? Да и кого я наказывал эти дни, тоже вызывает у меня вопросы. Соскучился я по нежности Изабеллы. Алира, конечно, горяча, но мне все-таки милей моя невеста.
А вот Элениэль и Диану я, в смысле мы с Алирой, навестили. Королева дроу прошла в камеру к своей помощнице, а я к эльфийке. Что там происходило у Алиры с Дианой, не знаю, но вышла королева от девушки очень задумчивая. Видимо, как-то не совсем так, как она планировала, беседа прошла. Расспрашивать не стал. Через день уже обеих заключенных выпустят на свободу с чистой совестью, тогда и пойму.
А вот Элениэль меня огорчила. Нет, ничего она мне неприятного не сказала. Она, вообще, ничего не сказала. Как замолчала тогда — когда лежала в моей постели, а я решал, что с ней делать, так и не разговаривает с тех пор ни с кем. Даже стражникам, которым был дан приказ каждый день интересоваться, не надо ли ей что-то принести, ни одного слова не ответила ни разу.
Я постарался ее успокоить. Сказал, что зла на нее не держу, что ее выпустят, что она останется со мной и Изабеллой. Реакции ноль. Тогда поведал ей, что, кажется, нащупал способ вернуть ей ее эльфийскую магию. Рассказал о возможностях амулета, из-за которого все у нас с ней, по сути, и началось. Ни малейшей радости не заметил. Сидит на кровати в углу, сжавшись в комок, и только следит взглядом за мной, пока я тут по ее камере расхаживаю и светлое будущее ей расписываю. Кстати, могла бы и встать, когда герцог к ней вошел. Ну, да ладно. Хрен с ним — с этикетом.
А уж концовка моего визита совсем не задалась. Подошел к девушке, нежно погладил по щеке (надеялся, что хоть это ее как-то разморозит), а потом, дурак!, не удержался и провел рукой ей по груди. Внешней стороной кисти, еле-еле прикасаясь. Не удержался! Ей перед отправкой в камеру ее старую одежду — любимое ее кожаное трико, как я это называю, принесли. В нем удобнее, чем в платье срок отбывать. И так эта тонкая кожа ее достоинства облегает и подчеркивает, что… В общем, что сделал, то сделал. Да и в постель она мою забралась с вполне определенными целями. Так что думал, что небольшая ласка с моей стороны ей не повредит.
Ага. Не повредит. Поток слез. Рыдания. Истерика. Повалилась лицом в подушку и трясется вся. Хотел присесть рядом и как-то утешить. Ничего такого. Ну, там по плечам погладить, по голове. Куда там! Машет, не глядя, рукой на своего, понимаешь, герцога. Мол, уйди! Не трогай меня!
Все. Верну я ей ее магию, а там пусть делает, что хочет. Были у меня некоторые сомнения, а вернее подозрения, что Огюст что-то в связи с предстоящим ритуалом задумал. Хотел даже пока отложить его, постараться понять, как этот призрачный старикан может или эльфийке, или, что скорее всего, мне по его ходу навредить и зачем ему это надо. Но теперь рискну. И сразу после свадьбы займусь Элениэль.