На этот раз они подготовились, а я был не в том состоянии, чтобы уловить их приближение. Но для того, чтобы все сложилось именно так, кто-то должен был сдать меня… Мира? Она вроде как была единственным вариантом, однако окончательно поверить в это я почему-то не мог.
Хотя какая разница? Кто бы меня ни сдал, отомстить я уже не смогу. Надо бы, да не сумею… Я знал, что умру здесь и сейчас. Принять это оказалось легче, чем я ожидал.
Если бы до меня добрались только кочевники, они бы мигом разорвали меня на части… возможно, и сожрали бы. Но с ними заявился Отто Барретт собственной персоной, поэтому они ограничились тем, что вытащили меня из постели, окруженной медицинским оборудованием, и поставили перед своим отцом на колени. Терпеть не могу, когда кто-то транслирует на меня свою рабскую сущность…
Сейчас вырваться бы да пришибить хотя бы одного, но я даже пробовать не стал – знал, что не получится, мои попытки лишь насмешат их. Без поддержки оборудования дышать вмиг стало тяжелей, у меня уже кружилась голова, перед глазами плясали черные точки. Из ран, оставшихся на месте небрежно вырванных датчиков и катетеров, струилась кровь, но это так, по мелочи, боли я почти не чувствовал.
Лучшее, на что я сейчас способен, – это принять смерть равнодушно, сделать их месть неполноценной. Это оказалось легче, чем я ожидал… Я ведь знал, что не умру в мире и покое, да и старость свою не увижу.
Я видел, что мое спокойствие впечатляет Отто Барретта и злит его псов. Мне было все равно, все мои силы уходили на поддержание маски бездушного робота.
– Ты покалечил моего сына, – холодно сказал он.
О, так Сатурио все еще жив? Ну надо же… Нет, я знал, что сразу он не умер. Это было странно, хотя на чудо не тянуло, кочевник все-таки. Никакого желания добить его из-за того, что он сделал со мной, я не испытывал. Это была честная схватка – и я навредил ему больше. Поэтому я и велел роботу доставить его поближе к медикам, хотя изначально сомневался, что это хоть как-то поможет.
Помогло, но не до конца, раз его здесь нет.
Если бы я так уж держался за жизнь, я бы уже начал торговаться. Убеждал бы Отто пощадить меня, потому что я, возможно, смогу помочь его сыну… Но не факт, что я смогу. Да и не хочу. Ни торговаться, ни помогать. Сатурио получил свое, ну а я через это унижение все равно не выживу.
Подвох в том, что для спасения Сатурио придется отказаться от искусственной комы, бодрствовать и много думать. То есть, делать то, что все равно меня помучает и убьет. Так не проще ли сразу перейти к этой части?
– Какое завидное достоинство, – заметил Отто. – Но я, признаться, и не ожидал от тебя меньшего. Нужно быть особенным, чтобы сделать все, что сделал ты. От наказания тебя это не защитит. Не за прежние грехи, они меня не интересуют. Только за то, что ты сотворил с моим сыном – мне этого хватит.
Полагаю, это шоу было рассчитано скорее на кочевников, чем на меня. Они ликовали и не могли этого скрыть. Видимо, предчувствовали долгую, на много часов или даже дней, забаву, после которой остатки моего трупа покажут станции и заявят, что я был случайно убит при задержании. Не понимаю, почему они не допускают мысли, что я могу сам себя убить за секунду. Как будто это так сложно.
– Ты умрешь, это без вариантов, – продолжил Барретт. – Но до этого ты ответишь на все мои вопросы. Ты узнаешь, что такое настоящее страдание, и проклянешь себя за то, что связался с семьей Барреттов. Ты увидишь собственное тело изнутри…
Я уже видел, кстати. Но и об этом я ему не сказал, его болтовня начинала меня утомлять, да и голова кружилась все сильнее – не хватало еще отключиться тут! Я готов был все завершить, и хорошо, что голос, долетевший со стороны двери, холодный и властный, отвлек меня.
– Какая впечатляющая речь для начальника полиции.
Кочевники, конечно, сплоховали. Обычно их инстинкты работают лучше, они должны были издалека почувствовать приближение Елены Согард. Особенно при том, что шла адмирал не одна, а в сопровождении отряда солдат – очень благоразумно с ее стороны.
Еще с ней была Мира, возмущенная и злая. Похоже, именно благодаря ей адмирал оказалась тут, а у Барреттов сорвался маленький семейный праздник. Ситуация становится все любопытней…
– Адмирал, – натянуто улыбнулся Отто. – Как быстро вам сообщили о нашей операции!
– Мне как раз сообщить забыли, но хорошо, что я и так оказалась здесь. Удачное совпадение.
– Очень удачное… Я как раз арестовал Гюрзу, необходимо заняться допросом…
– С этим придется подождать, – покачала головой Елена. – Он нужен нам. Вы прекрасно знаете, в какой сложной ситуации оказался сейчас корабль. При всех недостатках Гюрзы, отрицать его интеллект нельзя. Он должен присоединиться к поиску решения.
– Не бесплатно, я так полагаю? – уточнил начальник полиции.
– За помилование.
– Тогда меня это не устраивает.
– А меня не устраивает потеря такого ресурса.
Ну надо же… Что уже успело случиться? Никогда не думал, что формулировку «проспал все на свете» я буду вынужден воспринимать так буквально.
Это должно быть нечто чертовски серьезное, если адмирал, которой я так же отвратителен, как и остальным, готова чуть ли не мятеж полиции допустить… Сектор Фобос не подводит, да и Мира тоже, склонность к деловым переговорам у нее точно есть.
– Он едва не убил моего сына, – напомнил Барретт.
– А без него вы можете потерять всех своих детей. Мы и дальше будем спорить, хотя время истекает?
Это было непростое решение для Отто, я видел. Ему нужно было меня наказать, чтобы сохранить контроль над своими детьми, да и продемонстрировать, что он не подчиняется Елене, хотя и должен. В то же время он был достаточно умен, чтобы понимать: она права. Он может забрать меня силой сейчас, но что тогда ждет станцию?
– Хорошо, – наконец вздохнул он.
Отто щелкнул пальцами, и его дети пусть и неохотно, но подчинились. Они меня не просто отпустили, они меня швырнули в сторону. Раз убить не удалось, так хоть унизить хотели, понаблюдать, как я по полу ползаю.
Вот только Мира успела поддержать меня до того, как это случилось. Зря она, конечно, Барреттов за усы дергает… Не понимает, чем это чревато? Нет, судя по выражению лица, все она понимает, просто ей плевать.
– И вы согласитесь на помилование, не так ли? – усмехнулась Елена, отступать она пока не собиралась. – Это не моя прихоть. Он нужен станции.
– Я понимаю, и на помилование я соглашусь, но только если он действительно спасет станцию.
– Будем считать, что мы договорились. Если же нет, я отдам его вам, и вы успеете содрать с него кожу – или что вы там собирались сделать? Полагаю, его пытки и последующая мучительная смерть вас утешат в скорбные часы.
– Да, так будет лучше для всех на «Виа Феррате», адмирал. Мы действительно договорились.
Обожаю демократию…
* * *
Появление получилось эффектным, хотя ничего подобного Мира не планировала. Она знала, что рискует, заключая с адмиралом сделку от имени Гюрзы: она понятия не имела, как он отнесется к такому решению. Но знала она и то, что это необходимо, Барретты злопамятны, они бы его не простили… Они и сейчас не простили, просто убить не смогли.
Мира не пыталась выяснить, как они добрались до Гюрзы, времени не было, однако эта тайна открылась неожиданно легко и быстро. Гюрзе предстояло работать в командном пункте, но все понимали, что просто сесть в первое попавшееся кресло и сделать вид, что все в порядке, он не сможет. Ему требовалось специальное оборудование, чтобы хотя бы поддержать его, раз