74
Известие о погромах в Вавилоне догнало меня в двух днях пути от Экбатаны. Подробности доходили частями, пока не прибыл следующий купеческий караван, который не тронули, потому что мидийцы якобы союзники против самозванца, занявшего престол империи. По словам купцов, ночью воины гарнизона из аборигенов напали на спящих сослуживцев-персов и перебили. Затем начались погромы и грабежи по всему городу. Угбару заперся во дворце и продержался два дня. На третий ему пообещали свободный выход с оружием и личным имуществом — и обманули. Труп белпахати долго таскали по городу, привязав к ослу. Убили и всех членов персидских семей, не пожалев ни детей, ни женщин. После чего шарром Вавилона был объявлен Нидинтубел, пожилой младший сын Набунаида, который принял тронное имя Набукудурриушур, то есть Навуходоносор Третий. По слухам, его заставили сделать это, потому что имеет хоть какие-то права на вавилонский престол. К восстанию присоединились Борсиппа, Ниппур, Киш и, куда же без него, Сиппар.
Шахиншах Дарайвауш в это время направлялся в Элам. Там тоже объявился идиот по имени Ашшина, желающий посидеть на троне хотя бы несколько дней. Его мечта сбылась, но, как только эламиты узнали, что к границе провинции приближается армия под командованием нового шахиншаха, тут же связали самозванца и отвезли на расправу. После чего многие эламиты по старой доброй традиции присоединились к походу на Вавилон.
Неполная байварабам мидийцев из Экбатаны и других мидийских городов под командованием Видарны ждала основные силы возле Акшака, откуда начинался самый короткий канал к Евфрату. В ее составе был и я в роли командира конной хазарабамы, пасчахазарапатишей которой назначил Дарайвауша, а одним из сатапатиш — Белубаллита. Я был уверен, что вавилоняне окажутся жидкими на расправу, поэтому поставил сыновей на высокие должности, несмотря на то, что не обладали достаточным опытом для этого. Со слабым противником как-нибудь справятся, заодно добавив, так сказать, хорошую строку в резюме, и в следующий раз получат назначение не ниже.
Мы переправились первыми, как только узнали, что армия в одном дневном переходе от Акшака. Лошади сами переплыли сильно обмелевшую, сузившуюся и замедлившуюся реку Тигр, а воинов перевезли на паромах. Обычно они переправляются вплавь на надутых мехах, но вода уже холодная. Все-таки середина месяца кислиму (ноябрь-декабрь). Воинов перемещали на большом пароме-лодке с левого берега на правый с помощью толстых канатов, которые тянули по две пары волов. Перед этим туда переправилась наша разведка, проскакала в сторону Вавилона с полсотни километров, но врага не встретила, вопреки утверждению жителей Акшака, что должна быть где-то рядом. Видимо, вавилоняне действовали согласно методичке Сунь Цзы, не догадываясь о его существовании, хотя этот полководец уже должен геройствовать за тысячи километров отсюда.
Основные силы, еще три байварабам, прибыли к вечеру следующего дня, расположились лагерем на левом берегу реки Тигр. Видарна отправился туда с докладом и вернулся только утром и со следами похмелья. Как предполагаю, обмозговывали решение на пьяную голову и на трезвую. Какое именно, стало понятно, когда армия начала переправляться на правый берег. Сражению с Вавилонией быть. Это одна из самых крупных национальных окраин и самая ближняя. Ее усмирение даст мощный сигнал всем остальным, а при обратном результате можно ждать стремительный развал империи. Впрочем, я знал, что второй вариант случится не скоро.
Шахиншах Дарайвауш переправился во второй половине дня вместе с двумя хазарабамами рослых охранников-персов, облаченных в одинаковые шлемы и пластинчатые доспехи высокого качества, производить которые начали централизованно при Камбуджии. Смотрелись красиво. Многие мои воины завидовали им, даже мой сын Дарайвауш.
— Они хороши для парадов, а как поведут себя в бою — большой вопрос. Воином становятся в сражениях, а не в охране, — подсказал я.
Сын не поверил мне. В его возрасте свое представление о том, что такое хорошо и что такое плохо, не всегда противоположное, но обязательно другое.
Вечером вернулись мои разведчики и доложили, что вавилонская армия в полутора переходах от нас. Если пойдут таким же темпом, то послезавтра во второй половине дня будут здесь.
Я передал информацию Видарне, посоветовав:
— Хорошо бы атаковать их сразу, не дав отдохнуть.
— Если успеем переправить всю армию к тому времени, — сказал он.
— На тот сброд, что идет на нас, хватит пары байварабам, — не согласился я. — Как только их передовые отряды выйдут на нас и остановятся, попрем навстречу. Уверен, что сопротивление будет недолгим.
— Ладно, я передам твои слова шахиншаху, — пообещал сатрап Мидии.
Вавилоняне оказались не настолько глупы или отважны. Они остановились в половине дневного перехода от нас, дав нам возможность спокойно переправить через реку Тигр все подразделения, включая саперов. Утром следующего дня мы медленно, готовые к атаке, приблизились к ним и встали лагерем на противоположном краю сравнительно ровного участка местности, настолько засоленного, что казался припорошенным снегом, даже полынь не росла, только солянка. Возможно, ранее был дном большого мелкого водоема. Враг, увидев нас, построился, но идти в атаку не рискнул. Шахиншах Дарайвауш тоже не спешил, дал воинам отдохнуть.
Ночью в нашем лагере было весело, а во вражеском тихо и грустно. Нас намного больше. К тому же, костяк армии составляют опытные воины, постоянно воевавшие в последние годы с кочевниками, не самыми слабыми врагами. Среди вавилонян таких мало. Это старики, помнившие походы Набунаида, и те, кто вернулся из Египта. И тех, и других мало. Многие остались служить в гарнизонах египетских городов, где они привилегированный класс, персы, независимо от национальности.
На рассвете, позавтракав, и мы, и вавилоняне начали строиться для боя. Может, я ошибался, но мне показалось, что врагов стало еще меньше. Видимо, ночью самые сообразительные приняли мудрое решение. Моя хазарабам, как обычно, была на правом фланге, но на этот раз в середине, сразу за набранной из персов, которые пока не прячутся за спины инородцев, как будет лет через двести или даже раньше.
В атаку мы пошли сразу, без раскачки. Лучники с высокими щитами из тростника на этот раз двигались за фалангой из восьми рядов тяжелой пехоты. Конница, которая составляет почти половину армии, на двух флангах. У врага ее мало, а пехоты примерно, как у нас, но с преобладанием легкой, которая и встретила на подходе, обсыпав