67
Киммерийцы уверены, что место для сражения выбрали они. Грабили себе ассирийскую провинцию Табал — и вдруг увидели вражеский конный разъезд, трусливо поскакавший прочь, наткнувшись на них. Кочевники погнались и обнаружили ассирийскую армию, которая стояла в удобной, по их мнению, равнине неподалеку от города Хубишна. В этих краях мало сравнительно ровных безлесных участков, пригодных для маневров больших кавалерийских масс. То, что мы ждем их уже четыре дня, в течение которых основательно подготовили рельеф, им и в голову не пришло. Они ведь не занимаются такой ерундой. Где столкнулись, там и сразились. Через день на противоположном конце долины собрались все их отряды, готовясь дать генеральное сражение, после которого продолжат спокойно и безнаказанно грабить провинцию, как это было во Фригии и Урарту.
Ассирийская армия расположилась на пологом склоне. Впереди от одного поросшего лесом края равнины до другого стояла фаланга в восемь шеренг из тяжелых пехотинцев. За ними и чуть выше — лучники за сплетенными из тростника, высокими щитами с загнутым назад верхом и амбразурой для ведения стрельбы. Еще выше, метров через триста, стояли колесницы Ашшурахаиддина и его приближенных, прикрытые тяжелыми пехотинцами из личной охраны, а правее, возле опушки леса, покрывавшего склон холма — около пяти сотен всадников во главе со мной. Остальные прятались между деревьями, ожидая сигнал к атаке. Пусть враг думает, что у нас мало конницы.
Сражение началось рано утром, по холодку. Киммерийцы плотной толпой поскакали трусцой в атаку, держа наготове небольшие составные луки. Одеты в кожаные куртки с длинными рукавами и штаны. Примерно у каждого седьмого-восьмого чешуйчатый доспех, трофейный. На голове у кого металлический шлем, островерхий или конический, тоже добытый в бою, у кого высокая кожаная шапка-колпак. За спиной круглый щит из кожи, натянутой на каркас из лозы. Седла простенькие, без лук и рога, ни ни стремян, ни шпор, ни доспехов на лошадях, мелковатых, сухих. Из оружия еще кинжал или булава. Несколько вооружены копьями, но это явно не киммерийцы, а примкнувшие к ним представители других этносов.
Перед ними была идеальная цель — ровные неподвижные шеренги пехотинцев. Где-то с середины долины киммерийцы начали набирать скорость, громко орать, свистеть — пытались перекинуть свой страх врагам. Когда приблизились на дистанцию выстрела и полетели первые стрелы, пехотинцы по команде закрылись щитами не только спереди, но и сверху, образовав вариант «черепахи», которому я их научил на лугу возле Аданы. Стрелы, выпущенные по навесной траектории, втыкались в щиты, почти не нанося ущерба. Кочевники приблизились, чтобы выцеливать по прямой — и их лошади начали падать, попадая ногами в ямки, нарытые нами, и сбрасывая наездников. Бедные животные. Они не заслужили эти страдания, но война есть война, на ней достается всем без разбора, и злодеям, и невинным. Тут и ассирийские лучники подключились. У них была команда в первую очередь бить по лошадям. И цель больше, и кочевник без коня — полвоина.
Потеряв изрядное количество их, киммерийцы откатились, изображая паническое бегство, вытягивая за собой. Не тут-то было. Ассирийская армия продолжала стоять на месте. У наших лучников приказ застрелить любого, кто покинет строй без приказа, погонится за отступающими врагами, и тяжелые пехотинцы это знают.
Пополнив запасы стрел, кочевники повторили атаку. Сперва держались на безопасном расстоянии, обстреливая по навесной траектории. Щиты у наших пехотинцев стали похожи на ежиков. Поняв, что сражение так не выиграешь, приблизились, начав терять лошадей и наездников, а потом не удержались и попробовали проломить фалангу, чтобы потом утянуть ее за собой.
В этот момент по моей команде конный отряд двинулся к правому флангу нашего построения. Его догоняли и присоединялись всадники, прятавшиеся в лесу. Пехотинцы на краю правого фланга отступили, дав нам проехать. Мы поскакали не на врага, а дальше по прямому проходу, отмеченному вешками. За ними начинаются ямки. Только когда миновали последнюю, начали поворачивать налево, заходя в тыл киммерийцам, увлеченным атакой на нашу фалангу. Точнее, ближние к нам сразу начали отступать, а вот дальние лоханулись, не успели, попав под раздачу. С одной стороны надавила наша конница, не давая удрать, с другой — пехота, двинувшаяся в атаку. Примерно две трети вражеской армии попали в ловушку.
Я сражался легкой пикой с длинным трехгранным наконечником с ограничителем. Она запросто пробивала кожаный щит, куртку и даже чешуйчатый доспех. Заходя справа, я коротко колол в незащищенное место, обычно в грудь немного ниже ключицы или правый бок, плечо, и скакал к следующему. Очередному всадил посильнее в грудь, пробив чешуйчатый доспех. Пика застряла, и я отбросил ее, выхватил из ножен саблю. Теперь бой шел на короткой дистанции, я даже успевал разглядеть лица. Кожа смугловатая, загорелая, но глаза не узкие и волосы у некоторых темно-русые.
В меня стреляли из луков, пытались проткнуть длинными, сантиметров сорок, кинжалами, но сперва безуспешно. Потом кто-то из них угадал стрелой, пробив кожаный ботинок, в одно из немногих не защищенных броней мест — правую ногу между наружной лодыжкой и пяточной костью. У меня тоже есть ахиллесова пята. Боль была острая, но короткая. В горячке боя сразу забыл о ней. Только когда прорубился до наших пехотинцев, добивавших последних врагов, почувствовал, что правая стопа налилась болью, которая усиливалась, когда шевелил. Из нее торчала сломанная примерно пополам стрела.
Спрыгнув с лошади на левую ногу, я сел за землю рядом с убитым киммерийцем, который лежал с приоткрытым ртом, оскалив почерневшие зубы, словно собрался щипать светло-коричневые сухие травинки. Железный черешковый наконечник стрелы влез неглубоко, но застрял в кости крепко. Стиснув от боли зубы, я пошатал ее, после чего медленно и осторожно выдернул. Крови из раны вытекло мало. Я обработал ее мазью на основе скипидара, которая была в походной аптечке в маленьком стеклянном пузырьке с узким горлышком, заткнутым деревянной пробкой, после чего перевязал бинтом из белой льняной ткани. Боль сразу ослабела, но не прошла. Всё, отвоевался надолго.
68
Разгром киммерийцев получился сокрушительным. Как минимум, перебили половину их армии, потеряв меньше сотни воинов. Вечером был пир, на котором победители обжирались кониной, прирезав лошадей со сломанными ногами. Меня пригласили на праздничное мероприятие в шатер шарра Ассирии, но я отказался, сославшись на рану. Через посыльного посоветовал отпустить одного из пленных, чтобы зазвал в