Ка-а-айф.
Перебираю волосы Агаты, пока она водит кончиками пальцев по моей груди, путаясь в редких волосках. Обвожу взглядом комнату. Ничего особенного. Обычная сдержанная мебель. Кровать, письменный стол со стулом, книжный и платяной шкафы. То, что комната девичья, выдает только пробковая доска над столом. На ней куча фотографий, в том числе с последней фотосессии в порошке.
— Я дрочил на эту фотку, — показываю в ту сторону.
— Что? — она поднимает голову и смотрит на меня так, как будто я сказал, что дрочил на… не знаю, вентилятор. — Когда?
— Тогда, — отвечаю коротко. — Было дело.
— Хочу посмотреть.
— На что?
— На то, как ты это делаешь.
Я смеюсь и щелкаю ее пальцем по носу.
— Знаешь, что сделали с любопытной Варварой?
— А я хочу.
— Как-нибудь обязательно увидишь, — подмигиваю ей.
— Мот? — зовет она, и я отрываюсь от разглядывания доски, чтобы встретиться со взглядом Агаты. — Спасибо тебе, — говорит тихо.
— Ты уже благодарила.
— Ты не представляешь, что это значит, для моей семьи, — в ее глазах скапливаются слезы, а у меня внутри все сжимается. Не люблю, когда она плачет. Я начинаю суетиться, и меня захлестывает паника. — Мама даже в столице искала возможность прооперировать Пашку, но везде было глухо. Она почти насобирала на поездку в Израиль, но потом… — Агата опускает глаза и слегка краснеет, а я, подхватив ее подбородок пальцами, заставляю снова посмотреть на меня.
— Что было потом?
— Мы потеряли все деньги.
— Из-за отца?
— Ты знаешь?
— Помнишь, я как-то говорил тебе, что случайные люди не входят ни в мою квартиру, ни в квартиру Дениса? Я не соврал. Еще до того, как ты попала в постель к Дэну, я уже знал о тебе все.
— Мне, наверное, стоит бояться, — грустно усмехается она.
— Точно не меня, — заверяю ее и легонько касаюсь ее губ своими.
— Все равно хочу, чтобы ты знал, я тебе безумно благодарна.
— Для меня самое главное — твое счастье. И если путь к нему лежит через твою семью, я сделаю все для их спокойствия.
— Ты поплыл, Гром, — хихикает она, и я улыбаюсь.
— Никому не рассказывай, — произношу строго.
— Что вы, ваше величество? С вас же корона спадет, — дразнится она, а я щипаю ее за попку. — Ай!
— Договоришься, Агата. — Смягчаю тон и добавляю: — Переезжай ко мне. Сегодня. Не хочу спать без тебя.
— То есть, мое мнение ты все же решил не спрашивать, — прищуривается она, но уже не злится.
— Ты же все равно согласишься. К чему пустые разговоры?
Вздохнув, Агата снова кладет голову мне на грудь.
— С тобой невозможно вести диалог.
— Если исход мне невыгоден, то ты права. Невозможно.
— У меня вообще были шансы от тебя отделаться?
— А ты хочешь?
— Нет, просто интересно.
— Вряд ли.
Мы некоторое время молчим. Я плаваю в кайфе, который мне доставляет близость Агаты. Ее тихие вздохи, пальчики, выводящие узоры на моей коже, запах ее волос и уют ее комнаты. С появлением в моей жизни Агаты, буря внутри меня сменяется штилем с такой скоростью, что я не успеваю отследить эту перемену. Но в последнее время все чаще штиль. Не скучный, а кайфовый такой.
— Когда твои мама с братом вернутся, разрулю некоторые вопросы и можно пожениться.
— Блин, ты не пошутил тогда в клубе? — она снова поднимает голову, и я чувствую взгляд на себе, но глаза не открываю. Только улыбаюсь и качаю головой.
— Ты еще не привыкла? Все, что произношу вслух, я говорю серьезно.
— То есть, в клубе намек на секс втроем с девушкой Дениса тоже не был шуткой?
— Обожаю, когда ты ревнуешь, — несколько раз смачно целую ее в губы. — Но то и правда была шутка. А о серьезном я всегда говорю серьезно.
— Матвей, мы еще слишком молоды для брака. По крайней мере, я.
— Плевать на возраст. Зато все будут знать, что ты — моя. Хочу как у Демона: чтобы кольцо на пальце и моя фамилия в твоем паспорте.
— М-да, Матвей, так себе из тебя романтик.
— Зато романтики не умеют так, как умею я, — усмехаюсь.
— Как?
Переворачиваю ее на спину и, подняв ноги Агаты, широко развожу их в стороны, любуясь открывшейся картиной. Облизываю губы и стреляю в Агату жадным взглядом. Опустившись на колени, забрасываю шикарные ноги себе на плечи и впиваюсь губами в сладкое местечко у нее между ног.
Эпилог
Матвей
Устроившись в большом кожаном кресле в своей гостиной, наблюдаю за Агатой. Она кружится под музыку. На ней тонкий сарафан и пуанты. Зрелище настолько красивое, что я практически не моргаю. Агата выписывает ногами такие фигуры, что я залипаю, не понимая, как это у нее работает. Как можно гнуться или изворачиваться так, что тело принимает позы, практически противоречащие законам природы?
Кружится и кружится, не глядя на меня. Но я чувствую связь между нами. То, что скрепляет наши отношения. Делает нас двоих единым целым.
Два дня назад я был на финальном концерте Агаты. Там она танцевала с партнером, и получилось нереально красиво. А потом она призналась, что для нее еще поставили сольный номер, но потом все переиграли. Я попросил показать этот номер. И вот. Я в кресле, а моя балерина демонстрирует мне свои умения.
И, черт подери, как же охренительно круто осознавать, что танцует она только для меня! Не просто танцует, чтобы возбудить. А хочет поделиться своим умением, талантом, хочет получить похвалу из моих уст, потому что для нее это важно. Я чувствую себя королем. Богом, мать вашу! И только сейчас понимаю, что это ощущение способна подарить только женщина, которая поклоняется тебе. Да, строптивая и иногда вредная. Но поклоняется же. Признает мою силу и авторитет. Доверчиво заглядывает в глаза и позволяет решать ее проблемы.
Когда Агата только переехала ко мне, я охерел, как мало у нее одежды и обуви. Еще до этого понял, что заключение отца высосало из них все соки. Не только эмоционально, но и финансово. Поэтому ее мама искала фонд, который оплатит операцию Павлу, поэтому Агата ходила без перчаток, поэтому она не покупала себе тот комплект белья, на который любовалась в магазине. В общем, много было этих “поэтому”, так что в те выходные я с утра до вечера таскал ее по магазинам и скупал все, на что упадет ее взгляд. Я тащусь от того, что могу баловать