Эпилог
Лео
Три года спустя
— Какого черта здесь дети?! Уберите их сейчас же! Они меня чуть с ног не сбили! — щурясь сквозь очки с толстыми линзами, шипит брюнетка лет сорока.
— Дорогая, это дети Евы Лаврентьевой, — успокаивает ее высокий статный мужчина.
— Я же просила не упоминать при мне ее имя! — нервно взвизгивает женщина.
— Ирма, прости. — Мужчина нежно гладит свою спутницу по руке. — Но это уже давно ее продюсерский центр. Она босс. Вряд ли мы можем просить убрать из холла ее детей.
— Она всего лишь подстилка моего бывшего!
— Ирма, тише. Прошу тебя! Мы здесь гости. Сейчас заберем вещи и уедем.
— Если бы Леонас знал, что через месяц после его смерти она выскочит замуж за какого-то испанца, не оставил бы дочке все свое состояние.
— Милая, ты уже пыталась это оспорить. Напомнить, чем закончился последний судебный процесс?
Кажется, мужчина немного устал от капризов своей спутницы.
— Ты совсем как Рауде! Такой же злопамятный и мелочный.
Ирма отворачивает лицо к окну и, щурясь, пытается рассмотреть яхту.
— О покойных принято говорить или хорошее, или ничего. А о живых… — Мужчина выпускает ее ладонь из своих рук. — Я потратил половину сбережений, чтобы сделать тебе эту чертову операцию на глазах. Будь благодарной!
— Это были мои деньги! Те жалкие гроши, которые ты смог отсудить у Лаврентьевой.
После этой фразы я вспоминаю, где видел мужчину.
Это адвокат и нынешний муж Ирмы. На первом же суде Лаевский размазал эту парочку о мое завещание. Лишь по душевной доброте Евы им досталась сотая часть от моего имущества.
На тот момент мне было лень вникать во все тонкости дела. Марку только исполнилось три месяца, и все, что меня беспокоило — колики моего горластого мальчика.
— Привет! — Стоит вспомнить о Еве, она появляется за спиной. — Скучаешь?
Целует в щеку. И тут же, обойдя кресло, устраивается на коленях.
— У меня здесь шоу. — Киваю в сторону бывшей жены… вернее вдовы.
— Оу! Она уже приехала за вещами? Надо сказать администратору, чтобы выкатил чемодан. Три года пылится. Пусть забирает.
— Успеет. — Не хочу ее отпускать. — Столько ждала. Еще подождет.
— Какой жестокий! — игриво цокает языком Ева. — Штерн сказал, что ей операцию сделали. Говорят, удачно.
— Моя смерть определенно пошла Ирме на пользу.
Лениво поглаживаю округлый животик моей любимой женщины.
Я и подумать раньше не мог, что женщинам так идет беременность. Может, не присматривался. А может… не было рядом достойной женщины.
— Больше всего она пошла на пользу тебе! — Ева накрывает мою руку своей.
— Серьезно?
— Мне кажется, тебя сейчас и без привычного маскарада никто не узнает. Ни одной морщинки на лице. Цвет глаз стал ярче. Даже седина на висках исчезла.
— Чувствую себя вампиром. У них тоже — после смерти все только начинается.
Веду зубами по тонкой шее любимой. Обхватываю губами левую мочку. И шумно выдыхаю от резкого притока крови за ширинкой.
Возбуждаюсь словно пацан! Как по щелчку пальцев.
Еще одна суперспособность моей девочки.
До нее я не реагировал ни на кого так быстро и остро. Ни с кем до нее не представлял совместной жизни до глубокой старости.
До нее в моей вселенной в принципе не существовало никакого «вместе». Ирма была скорее партнером. Другие женщины — эпизодами без будущего.
А с этой певчей птичкой… поезд жизни сошел с рельсов и понял, что ему не нужны никакие дороги, грузы и прочая бытовая ерунда.
— Я говорил сегодня, что люблю тебя? — Ловлю губами ее нежные губы.
— Ты даже доказывал это.
Моя чудесная девочка раскрывает свой сладкий ротик. И как по закону подлости дети тут же замечают своих родителях.
— Мама! — кричит Вика, бросаясь в сторону нашего кресла.
— Папа! — Ракетой проносится мимо Ирмы и ее мужа мой маленький Марк.
Спустя мгновение вся эта банда облепляет нас с Евой своими маленькими теплыми ладошками.
Согревает так, что за грудиной начинает щемить. И хочется остаться в этом мгновении навсегда.
Конец