Аделита отстранилась, вырывая руку из моего запястья, только чтобы порезать меня ею по лицу. Моя голова дернулась в сторону, боль от ее ладони подлила масла в огонь, который уже пылал у меня внутри. Медленно я повернул голову, пока не встретился с ее кипящими глазами. « Ты , Таннер Айерс, мне не нравишься » . Моя грудь поднималась и опускалась в такт моим быстрым дыханиям. Аделита наклонилась вперед, и прядь волос упала на лицо. Это заставило ее выглядеть по-другому, нормально. Она всегда выглядела не иначе, как идеально. Идеально сложенная принцесса, которую папа держал взаперти в своей башне из слоновой кости, построенной на ударе.
Я чувствовал ее запах. Я чувствовал запах кокоса. Он был на моей гребаной коже. Моих руках. Моем лице и губах. Я сел, когда почувствовал, что мой член становится твердым. Мне нужно было ударить что-то, нужно было выплеснуть эту ярость, которую она заставила меня чувствовать, я вскочил. Я качнулся к Аделите, пробуя мяту из ее рта. «Ты», — прошипел я. «Ты, блядь, сделала это, ты...» Я схватил ее за плечи и дернул к себе. Она ничего не весила, и моя хватка была слишком сильной. Ее грудь врезалась в мою. Ее рука снова и снова била меня по лицу, пока я не бросил ее к ней на шезлонг и не прижал ее к себе двумя тонкими запястьями. Я сел между ее ног и наклонился, пока я не стал всем, что она могла видеть. «Ты гребаная шлюха. Ты коснулась меня. Ты не можешь этого сделать. Твои нечистые руки не должны касаться...»
Звук голосов заставил меня замереть. Только когда я заставил ярость уйти, я понял, что мой рот парит прямо над ртом Аделиты. Ее кожа раскраснелась, а ее сиськи прижались прямо к моей голой груди. Большие мексиканские сиськи упирались в мою сплошную черную татуировку свастики.
«Уберите от меня свои нацистские руки». Аделита говорила медленно и тихо. «Мои охранники вот-вот появятся из-за угла. И если они увидят, как вы меня трогаете, они вас застрелят». Я открыл рот, чтобы сказать ей, что мне все равно. Что меня не пугают охранники, которые держат оружие и притворяются кем-то в этом чертовом мире, но она меня опередила. «Папа хочет, чтобы эта сделка состоялась. Я предлагаю вам, — она приблизила губы к моему уху, — отвалить от меня, принц Айерс». Запах роз от духов на ее шее донесся до моего носа.
Услышав, как голос Винсента становится громче, я скатился с Аделиты и сел на шезлонг. Винсент и еще трое охранников вернулись в зону бассейна через несколько секунд. Винсент мгновенно посмотрел на Аделиту. Он заговорил с ней по-испански, и она ответила. Она снова держала книгу, на ее лице была улыбка, а помада была выведена из того места, где она размазалась. По крайней мере, большая ее часть.
Почти вернулась к идеальной принцессе, которой она притворялась, но я знала, что она не была ею. Я видела трещины.
Когда Винсент посмотрел на меня, а затем ушел, я наклонился и сказал: «У тебя помада размазалась, принцесса». Я ухмыльнулся, когда ее бешеные темные глаза встретились с моими. «Ты выглядишь как шлюха». Я вскочил на ноги и помчался через бассейн, пока не оказался в гостевых апартаментах. Я захлопнул дверь и практически побежал в душ. Я зажмурился, позволяя воде смыть кокос с моей кожи, мятный и розовый аромат. Смыть прикосновение Аделиты, ее чертовски нечистое прикосновение, с моего тела... и ее вкус с моего рта. Мята и сладость и чертово ощущение ее шлюховатого языка, скользящего рядом с моим. Ощущение ее сисек на моей груди и ее между моих ног. Высвобождая ярость, которая копилась с тех пор, как она вышла к бассейну... бля — раз уж я попал в этот мексиканский ад — я сжал руку в кулак и отправил ее в полет в стену. Синяя плитка разбилась и упала на пол вместе с моей кровью. Я оставался там, пока вода надо мной не остыла, ненависть не угасала... хотя на этот раз она была не к Аделите. Вместо этого она была к себе. Мой член все еще был твердым, как гранит. Он становился только тверже, чем больше я вспоминал ее рот на своем, ее язык, ее сиськи... ее гребаный вкус. Поэтому я снова ударил кулаком по стене. Я ударил и ударил, пока не понял, что на моих костяшках есть трещины, а кожа на них сошла, и ничего не осталось, кроме сырой плоти.
Но это не помогло. Эта сука была у меня в голове. Ведьма ебаная, вот кем она была.
Всего лишь чертова ведьма.
Выйдя из душа, я сел на кровать, но комната, казалось, сжималась. Мне нужен был воздух. Натянув рубашку, ботинки и джинсы, я вышел из гостевого номера... и прямо на отца. Не успел я опомниться, как меня швырнули об стену в коридоре. Его глаза были бледны. «Почему я слышу от охранников, что ты трогал дочь? Рычал ей в лицо и швырял ее на шезлонги?» Я не ответил ему. В чем, черт возьми, был смысл? Это была правда. Мое молчание разозлило отца больше, чем любой ответ. И я приготовился к удару. Множеству ударов, которые начали врезаться мне в лицо. Я чувствовал вкус крови во рту, чувствовал, как она стекает по подбородку с губы и носа.
И я это принял. Я стоял там и, черт возьми, принимал, не давая сдачи.
Мой отец сделал паузу, чтобы добавить: «Охранники повсюду. Если ты облажаешься с этой сделкой, тебе конец. Ты меня слышишь? Черт возьми, конец». Его руки схватили меня за горло — предупреждение. «Ты понял?»
«Да, сэр», — сказал я. Мой отец опустил руки и поправил костюм. «А теперь приведи себя в порядок. Ты выглядишь как гребаный деревенщина, подравшийся в баре». Он ушел. Я не сдвинулся с места у стены. Я все еще боролся с желанием выследить его и избить его гребаное лицо до нитки. Но я бы этого не сделал. Как хороший маленький сын, я бы этого не сделал.
Я уловил движение в другом конце зала, и мой желудок сжался, когда я увидел Аделиту. Ее бледное лицо сказало мне, что она все видела. Мне хотелось послать ее к черту. Оставить меня в покое, когда она подойдет ко мне. Ее карие глаза осмотрели