— Ну, может, всё ещё не так, как рассказал Дирг, — поспешил вставить Крест, будто стараясь удержать зыбкое равновесие между верой и реальностью.
— И поэтому ты ему заплатил так щедро за это? — хмыкнул Хейл, с горечью в голосе. Он понимал, что каждый из них сейчас по-своему переживает эту весть, пытается осмыслить и хоть как-то объяснить себе то, что услышал. — Думаю, нужно наведаться туда самим. И к наместнику, — добавил он, голос стал твёрже. — Узнать всё из первых рук. Без домыслов. Без слухов.
День близился к вечеру, когда они обошли оба дома и поговорили с наместником, всё, что рассказал мальчишка, подтвердилось. Следы бойни, кровь, тела, подробности — всё совпадало до мелочей. И Хейл изо всех сил старался не думать о том, что всё это сделала сама Тэлли.
«Может, это всё-таки Эл… Надрез был очень аккуратным, как раз в его стиле», — убеждал он себя, но знал: как бы ни были жестоки их методы, Эл бы не пошёл на подобное. Не убил бы пятилетнюю девочку. Это могла сделать только Тэлли. Тэлли, ослеплённая яростью. Та, в чьей душе поселилась ненависть ко всему, что хоть как-то напоминало пустынников. От наместника и его помощников он не смог добиться ничего, что напрямую указывало бы на связь вельмож с теми. Ни одного подтверждённого факта. Ни единой зацепки. Только слухи и догадки.
«Или… я просто пытаюсь убедить себя, что у Тэлли была веская причина убить пятилетнего ребёнка», — горько подумал он, сжав кулаки, чтобы не дать себе развалиться на части. Он должен был сам узнать все ответы у неё.
После они решили направиться к братству Рокина — попытаться докопаться до правды, узнать хоть что-то, что могло бы связать убитых вельмож с пустынниками. Каждый из них в глубине души надеялся, что эта связь найдётся. Хотел верить, что всё это — не бессмысленная резня, а акт мести или правосудия. Что за убийствами стояла причина, а не безумие.
Они шли молча. Солнце уже давно село, но город всё не затихал, и на улицах ещё гудел гвалт: торговцы сворачивали лавки, нищие клянчили мелочь, а между прохожими вился неизменный шёпот — слухи о новой бойне. Хейл то и дело улавливал обрывки разговоров. Люди обсуждали смерть вельмож, но больше всего — ребёнка. Эта смерть потрясла всех.
Если раньше в разговорах звучали намёки на уважение, даже тайное восхищение Леди Тенью — как к неведомой мстительнице, что карает только виновных, — теперь же мнение резко изменилось. Все, от уличных торговок до городских стражей, сходились в одном — она безумна. И Хейл, слушая эти слова, не мог не согласиться. Всё происходящее действительно выглядело как безумие. Хаотичное, жестокое, кровавое.
Когда они, наконец, добрались до братства Рокина, там, как и в прошлый раз, царила суматоха несмотря на ночь. Люди бегали по коридорам, кто-то отдавал приказы, кто-то спорил, кто-то натягивал доспехи на ходу. И Хейл подумал, что теперь, вероятно, все члены братства находятся в постоянной боевой готовности.
«Пока не найдут Тэлли и не упокоятся от её меча», — хмыкнул он про себя.
Он знал — эти вояки неровня Тэлли и Элу. Хоть он и не понимал, как именно, но по следам, по ударам, по убийствам он видел: Тэлли овладела оружием не просто хорошо — виртуозно.
«А там, где она не справляется, ей помогает Эл. Они стали отличной парой», — внезапно мелькнула мысль, от которой у него защемило в груди. Но он тут же отбросил её. Сейчас не время. Не место. Ему нужно сохранить хладнокровие, абстрагироваться от всего, что видел, от всего, что чувствовал. Задача одна — найти. А вот потом… потом он будет думать. Решать. Разбираться.
«Сейчас я всё равно ничего не могу изменить. А если стану себя изводить — это только отдалит нас от них. А мы уже так близко», — стучало в голове. Он это чувствовал всей кожей: они почти нагнали их. Отстают всего на пару шагов. А может, и на один.
Когда они подошли к охране главного зала, Хейла пропустили без единого вопроса — стража уже знала, кто он такой, и не решалась задерживать. Зайдя внутрь, он сразу увидел главаря братства: тот сидел за столом, заваленным пергаментами и свитками, читая один из отчётов с таким вниманием, будто искал в нём спасение. Вокруг него стояли несколько вооружённых воинов — напряжённых, сосредоточенных, будто ожидали приказа атаковать в любую секунду.
Хейл попытался вспомнить имя главы, но тщетно. После множества десятков прочитанных воспоминаний лица, голоса, имена стали сливаться в одно серое пятно — он больше не различал их, всё распадалось в памяти, как пыль.
— Глава, — тихо произнёс он, привлекая к себе внимание.
— О, ваше высочество, — устало кивнул главарь, едва взглянув на него, и Хейл заметил у него под глазами тяжёлые тени — следы бессонных ночей и усталости, изнуряющих попыток поймать неуловимую убийцу горожан. — Я так понимаю, вы пришли узнать про чиновников Рокина? — начал он без лишних формальностей, и Хейл с благодарностью отметил это. Никакой болтовни. Только суть.
— Всё верно, — кивнул Хейл и начал медленно расхаживать вдоль стола. Движение помогало держать в узде бурлящие внутри мысли — бесконечный поток образов, вины, гнева, сомнений. Всё это рвалось наружу, готовое утопить его в эмоциях, едва он замирал, но он не мог себе этого позволить. Ему нужна была холодная голова и острые чувства — без них он её не найдёт.
— Вряд ли я скажу вам то, чего вы не знаете, — вздохнул главарь, откладывая бумаги. — Вирена и его охрану убили быстро. Один удар на каждого. Некоторые успели обнажить мечи, но, как я понял, никто не успел нанести даже единого удара в ответ.
Он помолчал, глядя в стол, будто собираясь с духом, и добавил:
— Единственное, что было… странным, — задумчиво произнёс он, — это кровь. Следы по всему полу, размазанные, будто кто-то… не знаю… искупался в ней или обмазался. — Он нервно усмехнулся, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Картина жуткая. Даже для нас.
Хейл понял, что главу охватил страх. Не обычное беспокойство или усталость — настоящий, животный ужас. Его голос дрожал, в глазах был тот самый блеск, который появляется у людей, когда они смотрят в лицо тому, что не могут объяснить. С его слов