– Думаю, это и есть настоящий Тайра Масакадо.
Джин уставился на нее, раскрыв рот.
– Наш Кит?
– Когда я увидела, что у нас с фальшивым лордом Тайрой одинаковые мечи, я задумалась… Ты говорил, что Кит жил в период Хэйан, помнишь? Так вот, смотри. Кит не помнит, кто он, но тут появляется якобы лорд Тайра, который во что бы то ни стало хочет его убить. Потом оказывается, что меч у этого Тайры Масакадо подделка, а сам он – самозванец, который вознамерился присвоить личность лорда Тайры… Тут до меня и дошло, что наш Кит и правда может быть истинным лордом Тайрой.
Джин был ошарашен.
– Так ты и правда меня слушала…
Тесса широко ухмыльнулась.
Внезапная вспышка света озарила все вокруг.
– А меня кто-нибудь послушает? – раздался чей-то возмущенный голос. – Эй, вы двое, я что, по-вашему, невидимка? Стою, понимаешь, у них перед носом, а они хоть бы что.
Тесса подняла голову – и увидела высокого, очень высокого самурая, облаченного в великолепную ало-золотую броню. А его глаза… О, эти темные глаза с пляшущими в них смешливыми искорками она бы узнала где угодно!
– Кит!
Тесса и Джин кинулись к самураю и едва не задушили его в объятиях (ну и пусть они оба доставали ему всего лишь до середины туловища).
Кит посмотрел на Семерку, потом на толпу зевак. Отодвинув в сторону Тессу и Джина, он выступил вперед. Теперь дети стояли в центре, между богами, Китом и толпой.
– Я – лорд Тайра Масакадо, – возвестил глубокий голос, в котором, несмотря на его громкость и мощь, легко угадывались интонации Кита. – Моя память еще не до конца вернулась ко мне, но кое-что я помню так ясно, словно это было вчера. Больше десяти лет назад я отправился к своему другу. Точнее, к тому, кого считал своим другом. – Самурай метнул красноречивый взгляд на Фудзивару. Тот застонал, но Кудзю покачал головой, и он умолк, лишь глаза, полные ужаса, по-прежнему бегали туда-сюда.
– Я думал попросить своего верного друга об услуге, – продолжал Кит. – Едва я увидел его, как сразу же заподозрил неладное. И предчувствие меня не подвело. Улучив момент, он незаметно подкрался ко мне – и вонзил мне в спину отравленный дротик.
Воцарилась гробовая тишина. Семеро богов настороженно переглядывались между собой; толпа молчала, ожидая продолжения истории.
– До того как сгинуть, я успел заточить Фудзивару в глиняную даруму смертных, а себя превратил в медальон. На большее мне не хватило сил. А потом я привязал себя к одной новорожденной девочке… Так я мог незаметно присматривать за дарумой. Браслет со мной могла видеть только сама девочка и те смертные, что получили благословение богов. Однако вскоре ее семья уехала из Токио, и долгое время я жил на чужой земле.
Тесса слушала, затаив дыхание.
– Благодаря нашей связи девочка узнала, что ей даровано благословение богов. Но в то же время эта связь стала для нее проклятьем. Мой меч – мой верный друг и соратник – призвал ее, стремясь воссоединиться со мной, чтобы я вновь обрел свою прежнюю силу. И потому отправил за ней две души из сонма его душ.
Женщина в белом и ее волк.
– Той новорожденной девочкой была Тесса Мията. Спасительница последнего города магии и волшебства.
Кит кивком указал на Тессу. Десятки пар глаз в изумлении уставились на маленькую девочку. Откровенно говоря, первым желанием Тессы было юркнуть за могучую спину Кита, но вместо этого она гордо подняла голову и смелым взглядом обвела толпу. Тесса наконец узнала правду – о своем прошлом, алом браслете и самой себе, – и эта правда сделала ее сильнее.
– А это – ее друг Джин Уехара, – представил Джина самурай. – Выдающийся воин среди смертных. Если бы не его боевые умения, его знания, твердость характера и доблесть, победа далась бы нам куда труднее.
Джин, храня торжественное и суровое выражение лица, поклонился. Кончики ушей у него порозовели.
Кит продолжил свой рассказ:
– Обрести тело я смог лишь после того, как Тесса попросила меня о помощи, когда Фудзивара вырвался на свободу. В последнем бою с ним мне пришлось пожертвовать всем, что у меня было, – и памятью тоже. Воспоминания постепенно возвращаются ко мне, однако многие по-прежнему скрыты за завесой мрака.
Но есть кое-что, чего я не забыл. Нечто такое, благодаря чему я смог сохранить свою силу, пусть и нечасто возносились молитвы по мою душу.
Кит – нет, лорд Тайра – положил руку на рукоять катаны, словно готовый в любую секунду сразиться с кем угодно, и оглядел толпу богов и духов.
– Я – Восьмой бог. Бог Несчастья.
Толпа сдавленно охнула.
– То есть ты… – взволнованно прошептала Тесса, отказываясь верить своим ушам. – Ты и есть тот самый бог, которого мы все должны до смерти бояться?
– Притворитесь, что вам хоть чуточку страшно, ладно? – шепнул в ответ Кит. – И не вздумайте смеяться, а то плакала моя грозная репутация.
– Нет! – отчаянно завопил чей-то голос. Это был Фудзивара, которого отдали под надзор Хатимана. – Я ни в чем не виноват!
Кит взглянул на Семерых Богов Счастья. В его глазах не было и тени смущения – он смотрел на них как на равных.
– Моя священная миссия – поддерживать равновесие сил в Городе. Случившееся послужило нам всем хорошим уроком, и я не пожалею сил для того, чтобы восстановить и укрепить нашу связь со смертными. Мы снимем симэнаву, ограждающую Город, а врата святилища отныне будут всегда открыты.
– Ура! Наконец-то! – Толпа ликовала. – Мы тоже заслуживаем больше ку!
Кудзю раздраженно выпалил:
– У Бога Несчастья не может быть смертного имени и лика!
Кит говорил об этом Тессе. А еще он говорил, что в Городе Бога Несчастья никогда не жаловали.
Вот только так было раньше.
А теперь воздух сгустился от надежд и желаний, и все они были наполнены верой в лорда Тайру.
– Снимем симэнаву! Снимем симэнаву! – радостно кричала толпа.
– Но это чревато опасными последствиями! – заявил Эбису. – Ведь тогда нам придется служить смертным, многие из которых попросту недостойны…
Его голос потонул в ликующих выкриках толпы.
– Будем ходить среди смертных и отвечать на их молитвы! Будем получать больше ку!
– Это перезапустит Цикл…
Что это за цикл, Тесса не знала, а расслышать конец фразы ей не удалось – слишком уж громко гудела толпа.
Боги переглянулись, и Эбису снова заговорил. На сей раз его голос громоподобным эхом раскатился по всему Городу, заглушив восторженные крики.
– Мы и сами пришли