Ознакомительный фрагмент
выход из сложившейся ситуации, который можно счесть приемлемым.— Спасибо вам за эту возможность, — с максимальной искренностью, на какую был способен, сказал я, чем вызвал у него на лице улыбку.
— Ты согласен?
— Если возможно, я хотел бы подумать. Не привык с ходу принимать такие решения.
— Что же, — после пары секунд молчания кивнул он. — Здравое решение. Можешь подумать. Но попутно задумайся вот над чем, Александр. Чего ты хочешь от этой жизни? Спокойствия и уверенности в завтрашнем дне? Или же бесконечной гонки в попытке выбраться наверх? Я готов предоставить тебе шанс подняться. Возможно, подняться так высоко, что ты даже не сможешь этого представить. Но я понимаю, что это решение может быть непростым. Если хочешь подумать, то пожалуйста. Думаю, ещё неделя у тебя есть, так как списки на ближайшее заседание коллегии нужно подать до конца октября. Но не рекомендую размышлять слишком долго. Кто знает, как изменится ситуация в будущем.
Ага. А вот и затравка. Конечно же, Саша. Это твой выбор, Саша. Можешь думать столько, сколько хочешь. Но смотри, чтобы эта прекрасная возможность не утекла словно вода сквозь пальцы. Слишком явный намёк.
— Конечно, я понимаю. В конце недели я дам вам ответ.
На этом наш разговор закончился. Лазарев просто развернулся и покинул кабинет, оставив меня одного с листком в руке. С своим долбаным «золотым предложением» и чувством полного поражения в душе.
Этот ублюдок не просто похоронил мою работу. Он использовал моего клиента против меня.
Пальцы смяли лист в комок.
Нет. Если он думает, что я на это поведусь, то очень сильно ошибается. Очень и очень сильно.
Похоже, что пришла пора наконец разобраться со всеми недомолвками и секретами. С меня хватит.
Почему-то я ожидал, что, после того как уйдёт его отец, Роман вернётся в кабинет и будет объясняться. Или, что ещё хуже, извиняться. Слава богу, этого не произошло. На такое унижение от человека, к которому испытывал уважение, я не готов.
Как говорится: если тебя предали однажды, позор тому, кто это сделал. Но если предали дважды, то позор тебе. А позориться я не собираюсь.
Сунув скомканный лист в карман, я снял кольцо с правой руки и бросил его на стол, прежде чем покинуть кабинет.
— Что там произошло? — требовательно спросила Настя, когда я вернулся в кабинет.
— Ничего, что стоило бы нашего внимания, — прохладно отозвался я, подойдя к столу с документами и принявшись собирать раскиданные ранее бумаги.
— Ничего, что стоило бы внимания? — тупо повторила она. — Ты сейчас издеваешься?
— Нет, Настя. — Я принялся терпеливо складывать документы в аккуратные стопки. — Не издеваюсь. Наше руководство заключило сделку. Все довольны…
— Что-то по твоему лицу не заметно, — язвительно заметила она. — Если ты не обратил внимания, то это было наше дело. НАШЕ, САША!
— Тогда присмотрись повнимательнее, — посоветовал я ей, усевшись в собственное кресло. — И вообще, забудь об этом. Если ты не забыла, то твой брат нам ещё два дела передал. Вот и займемся ими.
Если нас и с ними не кинут, подумал я. И вообще, сейчас стоило подумать совсем о других вещах. Например, о том, как решить проблему наличия Павла Лазарева и его влияния на мою жизнь окончательно и бесповоротно.
Достав телефон, я отправил короткое сообщение.
«Надо поговорить».
Что приятно, ждать пришлось недолго. Ответ пришёл на мой телефон ещё до того, как рука дотянулась до папки с одним из тех двух дел, которые дал нам Роман несколько дней назад.
«Приезжай вечером».
* * *
— Поправь, если я ошибаюсь, но, похоже, ты не одобряешь мои действия, — невозмутимо заметил Павел, заходя в собственный кабинет.
— И как ты догадался? — прозвучало со стороны входной двери.
— Не язви, — пригрозил отец сыну и достал из встроенного в шкаф бара бокал. — Я сделал то, что было нужно…
— Нужно кому? — не удержался от вопроса Роман. — Фирме? Нашему клиенту? Или тебе лично?
— Всем сразу, — не стал скрывать Павел, наливая в бокал коньяка ровно на два пальца.
Он видел, что сын в бешенстве. Не то чтобы это хоть как-то его беспокоило. Всё-таки Роман не был дураком, чтобы пойти против отцовской власти. Но он был достаточно самоволен, чтобы подвергать его поступки и решения сомнению, что, разумеется, Павлу не сильно нравилось.
— У тебя есть ещё какие-то проблемы, о которых ты хочешь поговорить? — поинтересовался Павел.
— Да. Я знаю о том, что ты сказал Анастасии.
— Мать разболтала?
— Она, — не стал увиливать Роман. — Ты сообщил ей, что выбрал ей в женихи Рахманова. У меня только один вопрос…
— Всего один? — усмехнулся его отец, полной грудью вдохнув богатый аромат дорогого коньяка.
— Зачем?
— Думаю, что это должно быть очевидно. Чтобы расшевелить их. Или ты не заметил, что они стали… слишком хорошо общаться?
— А ты, значит, решил их поссорить?
— Я решил несколько форсировать события, — поправил его отец и, взболтнув бокал в руке, сделал небольшой глоток.
Коньяк короткой вспышкой обжёг язык, а затем дымной молнией прокатился по горлу, оставив после себя приятное и чуть терпкое послевкусие.
— Ну, учитывая эти фотографии, не думаю, что кто-то в этом мире следит за Рахмановым менее пристально, чем ты, — поморщился Роман.
— А ты думаешь, что я упущу из внимания такую возможность? — удивился его отец. — Конечно, мы наблюдаем за ним. Мои люди следят за ним постоянно.
Ведь именно они и сделали эти снимки, который Лазарев показал Рахманову.
— Ты хотел сказать, наши люди? — поправил его сын, но Павел лишь покачал головой.
— Вот когда — или если — займёшь моё место, тогда это будут «наши» люди, — отозвался его отец. — А до тех пор это «мои» люди, Роман. Не путай понятий. Как и свое место в семье.
— Да, похоже, я давно от этой проблемы страдаю, — с явным выражением отвращения на лице скривился Роман. — Тебе нужно было рушить то доверие, что между нами было?
При этих словах Павел с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.
— Доверие, Рома? — удивился Лазарев. — Какое между вами может быть доверие? Посмотри на себя и на него. У кого из вас есть будущее? Ты знаешь, кто он такой. Его конец, по сути, уже предрешен. Рано или поздно, но весть о том, кому именно Рахманов приходится сыном, выйдет слишком далеко, чтобы даже я мог её контролировать. И тогда у него только одна судьба. Его уложат в землю. И это сделаем даже не мы. Те же британцы будут рады закончить работу. Просто для того чтобы обезопасить себя.
— И такого человека ты хочешь в мужья