Ознакомительный фрагмент
момента начала очистки денег до того момента, как они будут выглядеть полностью чистыми и законными, может пройти до года и даже больше. Это игра для крупных игроков, которые реализуют не жалкие гроши вроде…— Вроде мелочи от розничной продажи наркоты и подобного дерьма, — закончил за меня Громов. — Я тебя понял.
— Правильно. Так что да. Как я и сказал, любое поверхностное и не очень расследование они выдержат без проблем. Даже особо придирчивых могут остановить. Для того чтобы распутать этот клубок, нужно натравить на них всех собак.
— Всю королевскую конницу, всю королевскую рать, — пробормотал Громов.
— Что?
— Виктория любила так говорить, — негромко произнёс он. — Она часто употребляла это выражение, когда начинала крупное дело.
Я не смог удержаться и повернулся к нему, несмотря на отвратительную вонь его дешёвых сигарет. В тот момент, когда он это произносил, его эмоции наполнили такая теплота и нежность, что я не сразу поверил. Казалось, что рядом со мной сидел абсолютно другой человек.
Похоже, что пришло время задать тот самый вопрос, ради которого я и затеял весь этот разговор. Как сказал Князь, рычаги давления — полезная штука. И куда лучше, когда он у тебя не один, а сразу несколько.
— Громов, можешь ответить мне на один вопрос, — осторожно начал я, подбирая слова.
— Какой? — отозвался следователь, даже не повернув голову в мою сторону.
— Чего ты хочешь больше?
— Что?
— Чего ты хочешь больше, я спрашиваю. Отомстить за Викторию…
Он резко повернул голову в мою сторону. Его эмоции вспыхнули, как пламя, в которое плеснули бензином.
— … или закончить то, что она начала? — закончил я.
Глава 3
С тихим металлическим скрипом ключ повернулся в замке. Громов открыл дверь и первым же двинулся вперёд.
— Давай, заходи, — бросил он через плечо, заходя в квартиру.
Ждать себя я не заставил, тут же войдя следом и прикрыв за собой дверь.
— Верхний замок, — подсказал мне он, когда я немного подвис, пересчитав эти самые замки на входной двери. Их там оказалось аж сразу пять штук. И все довольно внушительного и массивного вида.
В общем-то, как и сама дверь. Толстая. Стальная. Такую не сразу вскроешь, вероятно. Что сказать, даже у параноиков есть враги.
Щёлкнув замком, скинул обувь и прошёл следом за Громовым внутрь квартиры.
Мы приехали сюда после нашего разговора. У меня в ушах всё ещё стоял заданный вопрос.
«Ты хочешь отомстить за Викторию или закончить то, что она начала?»
Признаюсь, в тот момент я оказался свидетелем того, чего, пожалуй, в своей прошлой жизни никогда бы не увидел.
Ярость и злость. Такие, которые заставляют человека орать и биться в пропитанной гневом истерике. Душевная боль на грани самых горьких слёз. Ощущение в тот момент у меня было такое, словно я достал из кармана нож, раскалил его лезвие докрасна и воткнул Громову прямо в сердце. А затем ещё и провернул.
И всё это промелькнуло лишь за одну-единственную короткую секунду. Всего миг, за который внешне спокойный человек едва ли не сходил с ума внутри своего разума от нахлынувших на него эмоций.
В тот момент он ничего мне не ответил. Просто бесстрастно, по крайней мере, внешне, смотрел на меня пустым взглядом и молчал, проживая эти эмоции внутри себя под жесточайшим контролем и не давая им и малейшего шанса на то, чтобы вырваться наружу.
Тогда он просто завёл двигатель, и мы поехали. Как оказалось, к нему домой.
— Дверь справа. Дальше по коридору, — сообщил мне следователь, попутно скинув пальто прямо на спинку стоящего в коридоре стула. — Я сейчас подойду.
— Хорошо.
Не став ждать, я проследовал по коридору, попутно осматривая квартиру и удивляясь всё больше. Зная Геннадия, я ожидал, что приеду в захламлённый мусором и пустыми бутылками клоповник. Думал, что увижу в квартире отражение того, что стало с этим человеком за последние пять лет. Медленное и постепенное разложение под гнётом пережитой личной трагедии.
И ошибся. Очень сильно ошибся. Тут царил порядок. Было чисто и прибрано. Вещи лежали на своих местах. Почти не было пыли. Я кинул удивлённый взгляд в сторону небольшой комнаты, куда зашёл Громов. Он сам тут прибирается, что ли, или… Хотя нет. Учитывая то, что я о нём знаю, готов поспорить, что он скорее себе руку отрубит, чем пустит кого-нибудь в место, которое считает своим домом.
Единственным, очень характерным признаком того, что здесь жил именно он, был уже почти успевший за день выветриться кисловатый запах дешёвых сигарет, которые постоянно курил следователь. Заглянув за одну из дверей, увидел стоящую на кухне пепельницу, полную окурков. Посреди всеобщего порядка она выглядела чем-то… неестественным.
Но в остальном это место являлось отражением человека, который в нём жил. Да, его не назовёшь уютным. Бывает такое чувство. Когда заходишь куда-то и сразу понимаешь: тут живут люди.
Здесь же такое ощущение, словно это склеп. Прибранный. Аккуратный. Опрятный. Но безжизненный. С запахом дешёвых сигарет вместо благовоний.
— Сюда иди, — хриплым голосом позвал меня Громов, открывая одну из комнатных дверей ключом.
При этом он замер перед дверью на несколько секунд, словно не решался вставить небольшой ключ в замок. Через пару мгновений заминка прошла. Он всё же открыл дверь.
Зайдя внутрь, я увидел то, что больше всего подходило под описание «рабочий кабинет». Комната метров пятнадцать, может быть, двадцать квадратных. Широкий стол в центре. Стул. Несколько шкафов и стеллажей, заставленных картонными и пластиковыми коробками.
А ещё я обратил внимание на то, что, в отличие от остальной квартиры, здесь практически не пахло сигаретами. И было пыльно. Действительно пыльно, я имею в виду. Включив свет, пройдя к шкафам, Громов оставил за собой цепочку плохо различимых, но всё-таки заметных следов на полу.
— Это её кабинет, — бросил он мне, даже не повернув головы, но я это и так уже понял.
— Давно сюда не заходил? — спросил я, с небольшой брезгливостью посмотрев на покрывшиеся пылью носки, стоило мне зайти в помещение.
— Почти три с половиной года, — отозвался Громов. — С тех пор, как понял, что не могу найти здесь ни одной зацепки. Я эти папки тысячи раз пересматривал, но…
— Но их пересматривал ты, — понял я.
— Верно, — хрипловато улыбнулся он и достал с одной из полок коробку, после чего поставил её на стол.
За ней последовала ещё одна коробка. Затем третья. Все три оказались доверху забиты аккуратно уложенными папками.
— Это то, что я думаю?
— Здесь материалы по последнему делу, над которым она работала, —