А коммунист ли товарищ Курочка?
Я оказался боязливее его. Остерегаюсь всего, занимаю позицию пассивного слушателя, и только с ним становлюсь раскованнее. Курочка по-житейски снимает болезненную тревожность в чуждом мне окружении. Даже сейчас, например, говорю так откровенно только с ним, вернусь домой и сразу в дневник: “Кажется, наболтал лишнего” Впрочем, имею железное алиби: и в моей реальности было не очень спокойно, и к советской повседневности был не готов, необходимость привыкнуть диктует соответствующее поведение.
Курочка, понял я со временем, заставляет не только отвлечься от тревоги из-за того, что произошло со мной, но и побуждает больше участвовать в новом “старом” мире. Перед глазами все ещё всплывает вспышка от ядерной бомбы, напоминающая мне, что нужно действовать, раз появился экстраординарный случай изменить ход истории.
— А ты хотел бы, чтобы советский народ жил так же, как на Западе?
— Ну ты загнул, — Сережа сложил руки на груди. — Запад гниет уж лет тридцать-сорок и скоро сгниет окончательно. У них сейчас СПИД, наркомания и бездомные. Ты хочешь, чтобы я такое пожелал советским гражданам? А вот в той же братской Германии, например, благосостояние народа очень даже ничего.
Интересно, был ли он на Западе?
— Сейчас, как говорят в наверху, принципиален вопрос о недопущении размывания социализма… — мягко задвинул его риторику в гладкое русло.
— Партийную дискуссию никто не отменял, Андрей, особенно проведенную в марксистско-ленинском духе.
— Мы ещё не партия.
— Но мы Центральный Комитет.
— ЦК Комсомола. Ты забыл добавить, что мы из ЦК младшего брата партии.
— Мы всё равно молодые коммунисты.
Андрюха, держи улыбку, не смейся! Что ж, пока в душевных разговорах Сергей считает себя коммунистом. Неистово хочу посмотреть на него в году эдак 1989-м!
— В общем, я понял твою мысль, — примирительно показал ему открытые ладони. — Честно скажу, интересное в этом есть. Какие-то наметки на подобные рассуждения у меня тоже имеются. Но нужна умная голова. И нашей высоты недостаточно.
— Это ты верно подметил. Надо бы повыше забраться. А насчет умной головы, так я тебе организовал сегодня встречу с Иваном Витальевичем. Помнишь, рассказывал о нем? У человека не мозг, а библиотека.
— Сегодня? – моему удивлению не было предела.
— Ага.
— Оно того стоит?
— Безусловно!
К нам подошел официант.
— Мне пльзеньское и сосиски, — Сергей жестом отстранил меню от себя. — Ну, выбирай. Или подождешь Ивана?
— Подожду.
— Только об одном прошу. Он парень необычный, с прибамбасом, и не всегда понятно по эмоциям, с каким настроением пришел. Так что будь к нему добр и снисходителен. Медлительность у него та ещё, моя бабушка быстрее думает. Зато рассудительный и честный, — Сергей весь посуровел, тихо добавил то, что показалось самым важным и действительно интересующим моего собеседника. — У него полезные связи. Его отец в ЦК работает, идет на повышение, а с начатыми кадровыми перестановками можно подняться на новой волне и другим. Тебе и мне не помешают новые знакомства.
— Разве я кого-то обижал? — спросил без намека на сарказм. — Так говоришь, словно руки отгрызаю по локоть.
— Ещё бы. Ведь ты только в последний месяц превратился в добренького.
Я всё стеснялся спросить у своего окружения, каким был “Андрей Иванович” до того, до того, как я занял его место в 1985-м. Это не вопрос, а настоящий удар в лоб. Лучше выудить такую информацию случайно и постепенно.
— Ты сильно изменился, Андрей, — Сергей словно прочел мои мысли.
— Преувеличиваешь.
— Да нет, все говорят про тебя. Настоящая звезда комсомола. Или крест.
— И ты туда же. Тоже мне, товарищ!
В ответ Сергей лишь ухмыльнулся, вытер салфеткой рот и отлучился на минуту.
Ждать незнакомца пришлось недолго.
Одетый в мешковатый пиджак, с абсолютно черными волосами, тяжелыми чертами лица и скептическим взглядом, совсем не улыбающийся молодой парень пристально разглядывал меня, чем напоминал некоторых кавказских друзей Аслана, чье напряжение было сравнимо с натянутой струной. Говорил тихо, медленно и серо, будто эмоции придерживал. Что ж, если знакомство исходит от Сережи, можно и познакомиться с этим челиком.
Первые десять минут мы неловко перебрасывались фразами. Иван заказал себе шпикачек, а я салат; увидев, что в заказе нет горячительного, Сергей ехидно улыбнулся.
Сергей не стелился под Ивана, но переигрывал с искренностью. Ну не верю я, что ему нравится слушать сравнение партийных документов при Черненко и Горбачеве.
— Ну, голова, говори нам. Есть что-нибудь интересное из пленума?
— Читал доклад. Интересная речь у Горбачева. Нас ждут перемены.
— Даже так? — я постарался “удивиться”, но Курочка недовольно ткнул туфлей в ногу.
— Обратил внимание на несколько моментов, — Иван поднял в воздух вилку, видимо для усиления эффекта. — Сознательно и положительно подчеркнута работа, проделанная Юрием Владимировичем в предыдущие годы. Основная цель — экономическое ускорение.
— Что думаешь обо всём этом, голова?
— Интересная попытка перезапустить политику Андропова, – после долгой паузы тихо ответил Иван. – Контекст соответствующий. Человеческий фактор, стратегические резервы, требовательность, дисциплина, ещё раз дисциплина… Ещё научно-технический прогресс. Будет упущено время. Советской экономике придется туго. Существует угроза системного кризиса. В гонке с капиталистическим Западом мы даже не на втором месте.
Я приоткрыл рот от удивления.
— Не слишком ли пессимистично? — Сергей поморщился от услышанного.
— Нет.
Сергей ещё сильнее поморщился: “Что, неужели всё?”
На этот вопрос Иван не ответил. Его вилка ударила в тарелку, болезненно скрипнув.
— Да ты гонишь? — Сергей не унимался. — Вот и живи надеждой на лучшее будущее.
— Не гоню. На что надеялся?
— Горбачев молодой, пусть решает сейчас.
— Он и решит. Вернее, уже.
— Только