— Тебе отдать документ из банка?
— Да нет, держи у себя пока.
Район Бауэри на поверку оказался самым злачным из увиденных Георгием в Нью-Йорке. Посреди Манхэттена будто разверзлась черная дыра, и не в смысле цвета кожи местной бедноты, хотя афроамериканцев здесь тоже хватало, а в смысле неожиданно высокой концентрации нищих и людей, в которых легко было заподозрить преступников. Хотя вроде бы совсем рядом был и Бродвей, и знаменитая «площадь времен», она же Таймс сквер. В Москве была Хитровка и Драчевка, в Питере — Вяземская лавра, ну а здесь Бауэри.
— Человек, какое сейчас время? — так можно было бы перевести обращение грязного гражданина к Двуреченскому, когда они уже почти прошли некрасивый район.
— Уважаемый, у меня нет часов, — буркнул Викентий Саввич.
Тогда рядом материализовался еще один оборвыш и обратился уже к Ратманову:
— Нет ли у вас сколько-нибудь долларов, мистер?
— К сожалению, нет, ничем помочь не могу, — ответил Георгий.
— А прикурить дай, дядь! — вокруг собиралась уже толпа.
Переглянувшись, подельники ускорили шаг. Хотя бежать Двуреченский не мог. И оба понимали, что драки вряд ли удастся избежать. Особенно когда в руках мелких гангстеров возникли ножи, и один из них попер на Ратманова.
Георгий сориентировался быстро. Обезоружив нападавшего и точным ударом под дых отправив того в глубокую отключку, он достал свой верный «веблей» и сделал предупредительный выстрел в воздух:
— Не на тех напали, пацаны!
— Да пошел ты! — можно было бы перевести с английского возглас самого неумного из толпы.
Вооружившись бейсбольной битой, он побежал на Георгия. Но был быстро остановлен пулей и даже двумя. Прицельным огнем Ратманов засадил их в обе ноги хулигана. И, корчась в муках, тот настолько напугал остальных, что толпа быстро разбежалась куда глаза глядят.
— А я предупреждал, — расстроился Жора.
— Прывэт от Алэксандра Алэксандровыча Монакхова, — процедил с сильнейшим акцентом раненый. — И от Гэрасчэнко!
— Ничего себе, ландаутисты повсюду! — присвистнул Георгий.
— Или анархисты, — буркнул себе под длинный нос Викентий Саввич.
И они быстрым шагом, насколько мог позволить себе Двуреченский, поспешили покинуть опасный район.
— Как думаешь, тому «солдату неудачи» вызовут врача? — спросил Георгий напоследок.
— Уверен, что нет, люди для них — разменный материал.
— Тогда… — и Георгий наклонился к женщине, которая продавала «горячих собак» с самодельного лотка по дороге. — Миссис, кажется, там человеку плохо, найдите ему доктора!
5
Они заскочили в первый попавшийся «бас», следующий из Нью-Йорка. Тогда междугороднее автобусное сообщение было людям еще в новинку, и выбирать особо не приходилось. Сели на то, что было, и покатили на север, к границе с Канадой. Впрочем, оба понимали, что вряд ли доберутся до конечной станции.
— Какой у нас план, Викентий Саввич? — Ратманову было больно смотреть на Двуреченского, который держался за низ живота. Но и понимания, что будет происходить потом, не было никакого.
— Уехать подальше от наших заклятых друзей.
— Ты отправишь меня домой?
— Если не я, то кто? — буркнул он.
А спустя еще некоторое время признался: — Все, Гимназист, больше не могу. Вите надо выйти.
— Где? В чистом поле?!
— Где хочешь.
— Мистер, моему другу плохо, — крикнул Георгий водителю, — остановите автобус!
Шофер еще немного попререкался. Но в самом деле высадил обоих в чистом поле. Недалеко от указателя, сообщающего о наличии городка Фармингтон, штат Коннектикут, в пяти милях далее по трассе.
— Ты как? — спросил Жора.
— Нормально, до свадьбы заживет. Найди только, где можно сесть, а лучше сразу лечь…
— Я, кстати, не спросил, способен ли ландаутист в чужом теле умереть по естественным причинам? Без всяких пуль и тому подобного, а просто от старости или болезней? — выпалил Георгий и тут же понял, как по-идиотски это прозвучало.
— Да иди ты.
В поисках пристанища подельники прошли еще несколько миль по грязной, глинистой земле, пока не наткнулись, наконец, на добротный американский дом посреди обширного участка. В окнах жилища горел свет и мелькали силуэты гостей, люди праздновали не то День отца, не то День флага — Георгий плохо разбирался в американских праздниках. Ясно было одно — их вряд ли там ждали.
Однако, обойдя участок кругом, Ратманов наткнулся на небольшое подсобное строение на опушке начинающегося леса. По виду там никто не жил, во всяком случае прямо сейчас. Это был знак.
Внутри домика оказались целых две комнаты. В той, что поменьше, было отхожее место, а также печка, умывальник и осколок зеркала на стене, тогда как во второй — гигантский сеновал. Умывшись холодной водой, беглецы упали в сухую траву и забылись мертвецким сном.
6
На новом месте Жоржик наблюдал ставший привычным ночной кошмар. Старые знакомцы: Монахов, Казак, Дуля, Геращенков, Каллистрат, Кисловский и Двуреченский в качестве вишенки на торте почти уже догнали его! Они все здесь, в городке Фармингтон, штат Коннектикут, в каких-то ста двадцати милях к северу от Нью-Йорка, докуда только и смогли добраться беглецы.
На этом галерея призраков из прошлого не заканчивалась. Сквозь ночную тьму проступали и исторические фигуры, с которыми Ратманов успел пересечься или просто читал о них в газетах: Вырубова с ее загадочной улыбкой, Распутин с его гипнотическим взглядом, Юсупов, Керенский, Протопопов, Брусилов…
Но впереди всех шел Геращенков, как символ длинной руки СЭПвВ. Его глаза со стальным блеском выглядели не менее устрашающими, чем наган в руке. Подполковник угрожал и обещал добраться до дезертира во что бы то ни стало!
— Сделать ему еще укольчик? — слышались голоса и из лаборатории будущего. — Вон как хорошо на пароходе схватилось, чуть сам концы не отдал! Зато теперь сидит в своей Америке на попе ровно и никуда не рыпается, ни в Древний Египет, ни в Японию эпохи Эдо… А, Дмитрий Никитич?
— Давайте, только быстро!
— Хм-м… Еще сопротивляется. Это уже не тот Юрик, что раньше. Но ничего, еще немного растворчика не помешает… Пока наши не подойдут…
Вскоре агенты-эвакуаторы нашли и участок американского фермера близ Фармингтона, и отдельно стоящую лесную хижину. Стрельба… Кровь… Крики… Кошмар…
7
А утром следующего дня Георгий уже не во сне, а наяву обнаружил над собой зловещий силуэт с револьвером в руке. Правда, перед ним стоял не агент СЭПвВ, вернее, недействующий сотрудник. И сцена зеркально повторяла ту, что однажды уже происходила в каюте «Царя». Только тогда над Двуреченским возвышался с «веблеем» Ратманов, а теперь все было ровно наоборот.
— Дежавю, — констатировал Жоржик. — И что ты этим хочешь сказать?
— Не думал, откровенно говоря, что до этого дойдет так быстро, — ответил Викентий Саввич. — Но, как и обещал, отправляю тебя в