— Простите, ваше…
— Не надо мне твоих извинений! Лучше скажи, что ты выяснил по делу о краже из моей бывшей квартиры!
Каллистрат замялся, начал путано объяснять, что сам Ратманов уговаривал его не торопиться. Но, заметив грозный взгляд хозяина, заговорил по-другому:
— Я… я поговорил с кумой вашей бывшей квартирной хозяйки. Она живет в нашем нынешнем доме, как вы знаете. Также я беседовал с дворниками.
— И?! Что ты выяснил?
— Я не знал, как вам сказать. Но если коротко, за ваш оговор по поводу якобы кражи из прежней квартиры отвечал Викентий Саввич. Он заплатил всем соседям по семьдесят пять рублей… А по правде говоря, не заплатил, а только пообещал заплатить.
В комнате установилась полная тишина. При желании лишь можно было расслышать, как дышат оба собеседника. Впрочем, новой информации Ратманов даже не удивился.
— Как же это на него похоже! — воскликнул он в сердцах. А потом добавил, обращаясь уже к Каллистрату. — Все, свободен!
10
На следующее утро Жоржик уже взял себя в руки. При первом же появлении верного слуги попросил у того прощения:
— Каллистрат… Вчера я был немного не в себе и. Извини меня за резкость. Я не со зла, поверь. Просто накипело!
— Понимаю ваше. Георгий Константинович. У меня тоже бывали плохие времена. А так. Вот завтрак, пусть вы и не ведете себя как истинный москвич[51]. Вот газета. Пойду заниматься своими делами, не буду вам мешать.
— Ты не обиделся?
— Ни в коем разе.
— Вот и прекрасно!
Немного повеселев и намазывая на булку вишневый[52] джем, Георгий взял со стола и свежий номер «Московского листка». Поистине, это была газета, которую многие терпеть не могли, однако продолжали просматривать, считая важным источником получения информации.
Как обычно, чтение началось с изучения рубрики «Происшествiя». Все эти убийства, самоубийства или сбитые редкими пока еще автомобилями мещанки… были вотчиной корреспондента Григория Кисловского. О происшествии в Бутырской тюрьме Гришка тоже уже пронюхал. Но, как обычно, немного приврал. Согласно Кисловскому, в камере не повесился, но застрелился один из арестантов (где, интересно, он взял бы пистолет?), и не Макар Родионович Свинов, а некий Родион Маркович Соловьев. Ну, почти.
Однако Кисловский на этом не остановился. Он был поистине вездесущ. Скандальный репортер успевал отметиться своими публикациями и почти на всех остальных страницах газеты. К примеру, внимание Ратманова привлекла статья Кисловского о молодом и подающем определенные надежды поэте Владимире Владимировиче Маковском. Речь, разумеется, шла о Маяковском, просто репортер немного переврал его фамилию. А попаданца осенило! Он знал теперь, как прищучить Двуреченского!
11
Вечером Ратманов был уже на Софийке, в популярном ресторане «Альпийская роза»[53]. Повод был не только полезным, но и приятным. Ресторан в этот вечер облюбовали поэты, в частности они отмечали выход первого сборника Маяковского под нескромным названием «Я!»[54]. Книжка количеством всего в 300 экземпляров (Кисловский наврал, что 300 тысяч) и всего четыре стихотворения сделали будущего классика если не знаменитым, то как минимум известным. Виновник торжества был необычайно возбужден, весел и говорлив, прочитав со сцены все, что успел сочинить к тому времени. А чиновник для поручений Московской сыскной полиции имел на него свои виды…
Дело в том, что однажды они уже виделись. В конце 1912 года поэт Маяковский и на тот момент бандит Ратманов сошлись на частном приеме, где Георгия под воздействием паров шустовского коньяка и французского шампанского немного переклинило. Да так, что он неожиданно зачитал новому знакомому известный отрывок из школьной программы конца XX века!
Я волком бы выгрыз бюрократизм!
К мандатам почтения нету,
К любым чертям с матерями катись,
Любая бумажка. Но эту.
Я достаю из широких штанин
Дубликатом бесценного груза,
Читайте, завидуйте, я гражданин
Советского Союза!
И это за пять лет до революции и за десять до образования СССР. Неловкую ситуацию тогда с трудом, но удалось сгладить. А теперь у Ратманова была очередная и уже стопроцентная возможность доказать, что прошлое не обнулилось. Ему всего лишь надо было поговорить с Маяковским и заставить того припомнить прошлогодний казус!
Жоржик еле дождался, пока закончится чтение. Хотя, что уж говорить, это «задание» было одним из самых приятных за все время его пребывания в прошлом. И он просто наслаждался увиденным и услышанным безотносительно ко всем своим проблемам. Ну а когда все закончилось и Георгий должен был подойти к Владимиру, в стенах уважаемого заведения началась потасовка. Да что там — реальная большая драка практически всех со всеми!
«Снова прошлое не отпускает», — подумал Жора, засучил рукава и ринулся в эпицентр кучи-малы, чтобы разнять дерущихся.
Однако время декаданса[55], в котором имел честь проживать сейчас попаданец, привносило во все свой, особенный и ни с чем не сравнимый, флер. И когда Ратманов увидел, с каким воодушевлением и огнем в глазах Маяковский раскидывает по сторонам своих недавних слушателей, Жора… встал рядом и стал делать то же самое. Когда они вдвоем положили таким образом всех, Владимир посмотрел на Георгия с нескрываемым интересом.
— Ты тоже поэт? — спросил Маяковский с надеждой в голосе, словно уже видел в Ратманове родственную душу.
«Нет, я полицейский!» — наверное, стоило ответить. Но он кивнул:
— Поэт.
— Люблю поэтов. Вова. Маяковский, — протянул тот свою мощную руку.
— Георгий. Ратманов.
— Приятно познакомиться, Георгий!
— И мне. Скажи-ка, а… мы не могли видеться раньше? — выдавил из себя Жора, чувствуя, что от ответа Маяковского едва ли не зависит вся его дальнейшая судьба.
— Хм-м-м… — промычал тот. — У меня много знакомых в Москве.
— Понятно, — процедил Георгий и уже стал обдумывать, как будет пытаться искать новые доказательства лжи Двуреченского, если сейчас потерпит очередное фиаско.
— Погоди-ка, — неожиданно сощурился Маяковский. — А не ты ли.
Георгий сглотнул.
А поэт ткнул ему в грудь увесистым пальцем и продекламировал:
— Я волком бы выгрыз бюрократизм, к мандатам почтения нету! Дальше тогда не успел записать! За что корил себя еще долго! Но эти строчки так до сих пор и не выходят у меня из головы! Это было нечто! Это было великолепно! Скажи, откуда ты?!
— С Малого Гнездниковского переулка… — только и пролепетал попаданец.
Прошлое не обнулилось! И ему теперь удастся вернуться домой, в 2023-й! Спасибо, товарищ Маяковский, вам за это!
Глава 7. Ай да Двуреченский, ай да сукин сын!
1
Приподнятое настроение