— В последнее время я был немного занят, — напомнил он. — А тут такое.
— Да я все понимаю! — отмахнулся Тищенко. — Но ты держи ухо востро, а то вдруг еще что пропадет, а силы нашей полиции не безграничны!
После чего под общее улюлюканье полицейские покинули комнату. А Ратманов едва дождался, пока все уйдут, чтобы быстро раскидать в разные стороны старые доски пола. Ведь там был тайник с оружием, оставшимся от его прежней воровской жизни.
«Фу, пронесло!» — подумал он, удостоверившись, что все на месте. Но что теперь делать с этим добром? В новом статусе, в каком отныне пребывал Ратманов? И в квартире, с которой в ближайшее время он надеялся съехать?
4
Тем же утром пока еще вольнонаемный агент сыскной полиции второго разряда уверенной поступью зашагал по направлению к Малому Гнездниковскому переулку. До штаб-квартиры его службы было не так уж далеко. А добравшись до места, он остановился у входа. Потому как путь ему преградила ж… спина немолодого дворника, также трудившегося на полицию[21].
— С добрым утром, Каллистрат!
— С добрым. Ну конечно. Вы сами-то себя слышите? — проворчал старик, продолжая мести и перекрывать собой вход.
— Что-то не так, Каллистрат? — вежливо осведомился Ратманов.
— Да как вам сказать… — отряхнув руки о потертый фартук, дворник наконец разогнулся. — Оплата нашего труда, знаете ли, не радует. За что мы тут служим? За Бога, Царя али Отечество? Полицейские начальники в конец охренели! Ни уважения, ни понимания… А мы, как ни старайся, а все одно, будто невидимки!
Георгий поймал себя на мысли, что и он никогда всерьез не интересовался у этих людей, чем они живут.
— Да, времена нынче трудные, — согласился он. — Но ты держись, Каллистрат, скоро все изменится.
— Эх, надеяться не вредно, — вздохнул старик. — А вы идите, хороший вы человек.
Ратманову захотелось возразить. Но он сдержался и зашел в здание.
В коридорах управления царила привычная суета: голоса, шаги, звон шпор и шум от печатных машинок. Жора то и дело здоровался с сослуживцами, а те бросали на него заинтересованные взгляды. Очереди к Кошко на этот раз не было, и Ратманов быстрым шагом прошел в кабинет своего главного начальника.
— Георгий! — радостно воскликнул знаменитый сыщик, отложив в сторону все бумаги. — Как хорошо, что ты пришел! Чай? Сладости? У меня тут есть для тебя прянички, калачи, медовые пирожки… — он с улыбкой указал на стол, уставленный лакомствами.
— С удовольствием, Аркадий Францевич! — ответил Ратманов, усаживаясь и спросив не без легкой издевки, теперь он имел на это право: — А как насчет кофе? Нет ли у вас чего экзотического? А то обычный я не люблю.
— Конечно! Желаешь «Арабику»? — Кошко, будто фокусник, извлек неизвестно откуда редкий сорт кофе и также водрузил на стол. — Кстати, у меня для тебя хорошие новости. Агента второго разряда Ратманова повысили до моего помощника, а заодно и произвели в классный чин коллежского асессора. Впрочем, вицегубернатор Устинов должен был тебе об этом сообщить…
— Да, было дело. И это даже очень приятно, Аркадий Францевич, — сдержанно ответил Ратманов. — Однако… барон Штемпель, Борис Александрович, наш общий знакомый из охранного отделения, сделал мне контрпредложение… с окладом вдвое большим, чем здесь.
Услышав это, Кошко нахмурился. Но быстро взял себя в руки.
— Что ж, — произнес он, доставая из ящика стола… счеты. — Давай-ка посмотрим на цифры. В Московской сыскной ты должен был получать сто двадцать рублей месячного жалованья, а в охранном, выходит, двести пятьдесят? Это, конечно, разница.
— Да, и не только это, — не сдержался Ратманов. — Мне пока что не выплатили ни премии за орден, ни обещанного за службу во время Романовских торжеств сверх должностного оклада. Я сейчас без копейки!
Кошко немедленно вскочил с места и бросился к несгораемому шкапу в углу кабинета. А вернулся оттуда уже с пачкой ассигнаций.
— Вот, возьми в долг, рублей двести тут. Мои, личные, неподотчетные. Хватит на первое время, а, Гимназист? — спросил начальник не без иронии.
А Георгий даже покраснел, давно не слышал, чтобы его так называли.
— Да, должно хватить. Благодарю, Аркадий Францевич, — ответил он, принимая дензнаки.
— Считай это задатком. Я переговорю, с кем необходимо. А Штемпелю или Монахову из охранного скажешь, что тебя перекупили. Ну или что готов служить только в сыске! Благодаря природному влечению к данному роду деятельности.
Георгий улыбнулся и кивнул. Можно было уходить. Однако не меньше денег Ратманова интересовала и судьба его сослуживца, еще одного чиновника для поручений при Кошко — Двуреченского:
— А что с Викентий Саввичем? Что-то давненько он носа нигде не кажет, ни в Кремле, ни на службе… Очередное дело общегосударственной значимости?
— Да нет, нет, что ты. Просто приболел Двуреченский, просто приболел.
5
Выйдя из сыскного, коллежский асессор остановился и подозвал дворника.
— Каллистрат! — Георгий протянул ему сложенную бумажку. — Запомни адресок. Я хорошо заплачу, когда окажешь мне одну услугу, — и уже пошел было дальше, но снова остановился. — А ты читать-то умеешь?
— Разберемся, ваше вашество…
Вскоре Ратманов вновь оказался на Поварской, вторично осмотрев уже знакомый роскошный дом снаружи, а потом еще и изнутри. На первом этаже, не дожидаясь стука, дверь распахнула кума его прежней квартирной хозяйки. Женщина с печальным взглядом зорко следила за всеми, кто приближался к этому дому.
— Доброго дня! Я готов вселиться в обещанную мне квартиру, — отрапортовал полицейский чиновник с порога. — Моя прежняя хозяйка должна была вас предупредить.
Но кума лишь развела руками:
— Квартира только что сдана!
— Ух! Только сдана? И кому же? — пристал Ратманов и добавил, вспомнив слова своей бывшей квартирной хозяйки. — Уж не важному ли генералу?
— Генерал-майору, князю Мещерскому!
— Сильно… Он еще не ушел? — спросил Жоржик.
— Нет, кажется… — подтвердила кума без задней мысли.
Она еще не знала, что Георгий тут же возьмет женщину в оборот и уже через пару минут будет стоять вместе с ней на пороге генеральской квартиры. Соперник имел вес и был родовит, но и попаданец тоже уже вошел во вкус к новой жизни.
— Здравия желаю! Я — Владимирский кавалер, чиновник для поручений сыскной полиции и главный герой газетных публикаций последних нескольких дней, — представился Ратманов, мысленно поразившись собственной наглости. — И я готов переплатить вдвое против вашей цены за эту квартиру. Она стоит пятьдесят рублей в месяц? Я буду платить сто. А вам, ваше превосходительство, я выплачу такую же неустойку, если вы