– Твои мысли были вызваны проклятием Лучника. Джекс сказал…
– Ты не можешь доверять его словам, – перебил ее Аполлон, злобно блеснув глазами.
Эванджелина невольно отступила назад.
Аполлон провел ладонью по лицу. Ярость исчезла, сменившись болью.
– Прости меня. Я не хотел срываться на тебя. Просто он столько ужасного сделал нам обоим. Я уверен, он использовал магию, чтобы заставить тебя доверять ему.
Сперва Эванджелина ничего не ответила. Злость Аполлона была вполне оправданна. Но она не хотела, чтобы он обвинял Джекса в преступлениях, которых тот не совершал.
– Я знаю, что он вел себя ужасно, но он точно не применял ко мне никакой магии. На самом деле если бы не он, мы с тобой были бы мертвы.
– Нет, Эванджелина. Если бы не Джекс, мы бы с тобой никогда не оказались в опасности. – Аполлон нервно взъерошил волосы и добавил: – Я бы хотел, чтобы он не имел над тобой такой власти.
– Я бы тоже хотела, – призналась Эванджелина. Она могла бы сказать Аполлону, что правда пыталась его полюбить. Но это признание показалось ей почти таким же жестоким, как некоторые поступки Джекса. – Прости меня, Аполлон.
В глазах его отразилось страдание.
– И ты меня прости. – Но в том, как он произнес это, слышалось что-то неправильное.
Внутри Эванджелины зародилось тревожное чувство, подсказывающее, что ей нужно уходить отсюда. Но Аполлон оказался быстрее. Она попыталась проскочить мимо него, но он схватил ее и, обхватив тяжелой рукой за талию, прижал спиной к одному из каменных ангелов.
– Аполлон… остановись. Отпусти меня! – Эванджелина толкнула его.
– Тише, милая. – Он погладил ее волосы, не обращая внимания на ее протесты. – Я не хотел этого делать, но так будет лучше.
Аполлон провел большим пальцем по ее виску, пугающе мягко и бережно, и в тот же миг Эванджелина почувствовала, как все силы покидают ее тело.
– Что ты… – Ее голова вдруг стала тяжелой, а язык не слушался, не давая закончить вопрос.
– Все в порядке. Я держу тебя. – Аполлон крепче прижал ее к себе.
Эванджелина снова попыталась сопротивляться, но оказалась ничтожно слаба, словно клубок пряжи, сражавшийся с огромным котом.
Аполлон обхватил ее лицо одной ладонью. Его прикосновения были мягкими, но в них ощущалось что-то неправильное. Казалось, он не просто ласкал ее; невидимые пальцы будто проникли ей под кожу и рылись в ее сознании, забирая то, что не должны были. Воспоминания.
– Нет! – Эванджелина отчаянно сопротивлялась, чувствуя, как Аполлон отнимает у нее воспоминания об их знакомстве, о той ночи, когда Эванджелина поцеловала Аполлона на балконе на дереве, после того как Джекс окрасил ее губы собственной кровью. Хотя… воспоминания об этом тоже исчезали.
– Не надо! – закричала она. – Остановись!
Но Аполлон лишь крепче прижал ее к себе.
– Скоро тебе станет лучше. – Он погладил ее по щеке, и воспоминания о том дне, когда они в последний раз были вместе, когда целовались в постели, когда Аполлон обхватил пальцами ее горло, когда Джекс ворвался в комнату и унес ее оттуда, – все это тоже пропало.
В голове царила пустота. Эванджелина понимала, что у нее что-то украли, но не помнила, что именно.
Тело больше не слушалось ее, но она все равно пыталась отгородиться от него, вытолкнуть из сознания, спрятать оставшиеся воспоминания, но он продолжал безжалостно вырывать их одно за другим.
Ночь в склепе вместе с Джексом… стерто.
Свадьба с Аполлоном… стерто.
Дружба с ЛаЛой… стерто.
Проклятие Лучника, наложенное на Аполлона… стерто.
Прыжок со скалы рука об руку с Джексом…
– Нет! – закричала Эванджелина.
…стерто.
Чудеса Лощины… стерто.
Джекс, залечивающий ее раны… стерто.
Джекс, признавшийся в том, что он Лучник… стерто.
– Пожалуйста, остановись, – взмолилась Эванджелина.
Она крепко держалась за воспоминания о родителях, о лавке диковинок отца, обо всех сказках, которые ей когда-либо рассказывала мама. Эванджелина пыталась сохранить их в сознании так же, как ребенок цеплялся за любимое одеяльце. Ей казалось, они могли защитить ее, раз уж она не могла сберечь их.
– Пожалуйста… остановись! Не надо, прошу! – кричала она. – Пожалуйста…
Она плакала и кричала до тех пор, пока у нее не пересохло в горле. Она не знала, кого умоляет.
Она плакала так отчаянно, что ничего не видела вокруг себя.
Она знала, что осталась одна. Не просто одна в этом странном месте, а одна во всем мире. Она чувствовала это всей свой душой.
Эпилог
Эванджелина лежала, прижав колени к груди, на чем-то холодном и твердом. Место, в котором она оказалась, было ей незнакомо.
Где она была? Как сюда попала? Она помнила лишь то, как горько плакала, пока не забыла почему.
Теперь она хотела домой. Хотела оказаться в объятиях мамы и папы. Но тут она вспомнила: оба ее родителя мертвы.
Слезы вновь полились из глаз.
Она все еще мечтала попасть домой, но боялась, что это невозможно. Как ни старалась, она не могла вспомнить, почему дом перестал быть безопасным. Она просто знала, что в то место нельзя возвращаться. Но где же она была сейчас?
Подняв голову, она увидела двух каменных ангелов-воинов, которые наблюдали за ней и, казалось, могли дать ответы на все ее вопросы. Но они выглядели такими печальными, словно проливали слезы вместе с ней.
– Вот ты где! – В зал ворвался хорошо одетый молодой человек с привлекательными чертами лица, темными волосами и выразительными глазами, в которых читалось искреннее беспокойство. – Я так волновался.
Одним ловким движением он подхватил ее на руки и притянул к груди, скрытой под дорогим бархатным камзолом.
Она застыла в его объятиях.
– Кто вы?
– Не волнуйся. Со мной ты в безопасности. – Он не отпустил ее, но немного ослабил хватку. – Я никогда не причиню тебе вреда, Эванджелина.
Он произнес ее имя с особой нежностью и теплотой. Но она все равно не узнавала его. Он выглядел на несколько лет старше, но в его карих глазах таилось нечто такое, что заставило ее подозревать: ему пришлось многое пережить. Его взгляд казался немного затравленным и измученным, но тотчас потеплел, когда он посмотрел на нее.
Она искренне хотела вспомнить его.
– Простите, – произнесла она хриплым от рыданий голосом, – но я понятия не имею, кто вы.
Он широко улыбнулся, словно ее признание ничуть не взволновало его. Но голос его прозвучал успокаивающе и мягко: