– Мой учитель Луан Цзиаджи сравнивал инженерию с поэзией. Ваши достижения олицетворяют совершенно новую веху механической поэзии. Технология, позволяющая записывать движения мастера и в точности воспроизводить их, сравнима с изобретением письменности для записи мимолетных слов и ничуть не менее важна!
– Никогда не думала, что это нечто… столь грандиозное. – От захватывающих фантазий Дзоми у Рати Йеры голова пошла кругом. – Мы простые люди, испытывающие неодолимую тягу к знаниям.
Обуреваемая идеями, Дзоми поочередно обсудила с каждым членом банды их изобретения: юридические и сыщицкие уловки Види, позволявшие бедным получить защиту от богатых; представления Ароны и Моты, которые одновременно развлекали и просвещали, сродни искусству консорта Рисаны; механические чудеса Рати, шедшие в ногу с творениями академий, но при этом выходящие за рамки привычных технологий.
Помимо разведки и контрразведки, обязанностью секретаря предусмотрительности было выявление талантливых людей и привлечение их на службу Дому Одуванчика и народу Дара. Осознав, что только счастливый случай свел ее с Цветочной бандой, Дзоми испытывала одновременно радость и негодование.
– Вам всем следует работать в Императорской академии или лаборатории либо в государственном суде! – восклицала она. – Почему такие талантливые люди скрываются, будто жемчужины на дне морском?
– Предлагаете нам сдать имперские экзамены? – парировала Арона.
Дзоми подумала, что догадывается, по какой причине актриса не хочет этого. И пояснила:
– Теперь на экзамене больше не требуется знать логограммы. Вы можете писать буквами зиндари…
– Это еще что за домыслы?! – краснея, возмутилась Арона. – Секретарь Кидосу, да будет вам известно, что я прекрасно умею читать и писать, а о древнем театре знаю побольше ваших фироа. Меня просто не волнуют слова мудрецов.
– А я получил ранг токо давиджи, – добавил Види. – Но у меня нет ни малейшего желания продвигаться выше. Скучно писать сочинения, полные воды. Лучше применять писчий нож и острый язык на практике, помогая клиентам.
– Если вам не нравится формат экзаменов, – не унималась Дзоми, – мы можем его изменить. Вносите свои предложения! Хотя мне больше не позволено вмешиваться в экзаменационный процесс, могу передать ваши идеи ответственным за это людям. Вместо сочинений на общие темы можно, например, проверять познания в конкретных науках, таких как математика или механика. Либо же писать о своих увлечениях и реальных проблемах, решенных вами…
– Мне это не поможет, – пробормотала Рати Йера. – Я вообще никак писать не умею.
– Тогда придумаем, как вам продемонстрировать свои практические навыки конструирования…
Види решительно помотал головой:
– Достопочтенная секретарь Кидосу, вы совершенно нас не слышите. Нас не интересуют экзамены, потому что мы не считаем государственную службу величайшей целью жизни.
Арона, Мота и Рати согласно закивали.
– Как вы можете такое говорить?! – воскликнула Дзоми. – Талант дается богами, нельзя растрачивать его в безвестности.
– Вам кажется, что мы впустую проживаем свою жизнь, – сказал Види, – но мы с этим не согласны. Свобода доставляет больше радости, чем слава и богатство.
Дзоми опешила. Она и подумать не могла, что главное стремление всякого ученого – быть признанным и полезным двору – пустой звук для этих диких самобытных талантов.
Она обратилась к Рати, которую хотела заполучить к себе на службу прежде всего, и попробовала другой подход.
– Вы говорите о любви к знаниям. Разве вам не понравилось бы работать в имперской лаборатории – такой, как эта, – где есть доступ к любым материалам и инструментам, иначе недоступным? Где вас будут постоянно вдохновлять беседы с коллегами, в полной мере разделяющими вашу тягу к познанию? Где ваши исследования смогут изменить жизнь миллионов человек?
Рати вспомнила разговор с Кисли Пэро и невероятную энергию, исходящую от громадных банок Огэ в лаборатории. Внутри нее шелохнулось некое прежде незнакомое стремление.
Но затем пожилая женщина погрустнела.
– Скажите… а как, по-вашему, кашима и фироа примут неграмотную райе?
Дзоми молчала. Она прекрасно могла представить, с каким презрением отнесутся к Рати гордые своей эрудицией ученые, считающие народных умельцев недостойными внимания. Неужели все-таки невозможно найти применение талантам абсолютно всех одаренных людей, невзирая на их происхождение, общественный статус и познания в классике ано?
– К тому же за поклон трону придется платить, – продолжила Рати. – Я больше не смогу работать над тем, над чем хочу сама, изучать маршруты вне поля зрения других. Любопытство перестанет быть моим единственным хозяином.
– Не всеми людьми движут амбиции, – сказала Арона. – Мы не желаем быть воздушными змеями, пляшущими в потоках власти, и взмывать высоко лишь по прихоти того, кто держит веревочку. Види говорил о свободе, а свобода лететь куда вздумается, быть принятым таким, какой ты есть, ценнее золота и титулов.
– А кое-кто из нас хочет добиваться перемен, оставаясь в стороне от Двора Одуванчика, потому что всегда будут вещи, которые нельзя изменить, находясь в рамках учреждений, где сконцентрирована власть, – добавил Види. – Поточники, например, призывают следовать примеру ручьев. Не всю воду следует черпать ведрами и выливать на поля или собирать водяным колесом.
– То есть вы решительно против моего предложения? – жестко спросила Дзоми. Она не могла смириться с тем, что потенциал этих одаренных людей останется не реализован. Императрица выработала целую систему, идущую на благо интересам народа Дара. Признанный талант следует поощрять, приручать и направлять в нужное русло. Придется заставить этих строптивцев стать частью системы, посадить их в ведра и на водяные колеса. – Не хотите служить Дому Одуванчика?
Все участники банды дружно помотали головой.
– Ну что ж… Тогда позвольте напомнить, что вы натворили, – низким бесстрастным голосом произнесла Дзоми Кидосу. Именно так, по ее мнению, должен был говорить секретарь предусмотрительности. – Вы неоднократно притворялись имперскими чиновниками, под ложным предлогом проникли в закрытое исследовательское учреждение, сломали печать Трона Одуванчика, тем самым осквернив изображение правителя. Любое из этих преступлений может рассматриваться как государственная измена и караться смертной казнью.
Удивленные столь резкой переменой настроения, все участники Цветочной банды дружно уставились на нее.
– Вы нам… угрожаете? – спросил Види.
– Вам же известно, что мы не шпионы, – промолвила Арона. – Настоящим изменником был Тифан Хуто, а мы помогли его поймать.
– И престолу Одуванчика мы вовсе не угрожаем, – добавила Рати. – Мы проникли сюда из любопытства, из любви к правде и знаниям.
– Я просто перечисляю варианты. – Дзоми вскинула руку. – Либо вы служите Дому Одуванчика, либо идете под суд как государственные изменники. Иного выбора нет.
Види, Арона и Рати возмущенно переглянулись, но никто из них не успел подать голос, ибо вперед выступил прежде хранивший молчание Мота.
– Секретарь Кидосу, почему вы так поступаете? – спросил он. – Льуку похищают талантливых людей, заставляя тех насильно работать на убийц и поработителей. Даже если ваши