Усиление же ее деятельности вдоль корейской границы таково, что возбуждает сомнение относительно пределов ее домогательств.
Невозбранное, постоянное занятие Маньчжурии Россией создало бы положение дел, вредное для безопасности и интересов Японии.
Но еще более серьезным является для японского правительства то, что Россия, утвердившись на флангах Кореи, явилась бы постоянной угрозой независимому существованию этой империи и, во всяком случае, стала бы преобладающей в Корее силой, ибо Корея есть важный передовой пост линии обороны Японии и, вследствие этого, Япония считает независимость Кореи безусловно необходимой для своего спокойствия и безопасности».
В это время Россия продолжала экономическую экспансию в Маньчжурии и Корее. В 1903 году статс-секретарь императора А.М. Безобразов, управляющий делами Особого комитета Дальнего Востока вице-адмирал А.М. Абаза и некоторые другие высокопоставленные чиновники приобрели концессию на эксплуатацию лесов Северной Кореи. Половина акций концессии принадлежала членам правящего дома Романовых, которые также были не прочь «срубить» легкие деньги за счет государства. Вполне понятно, что, прикрывая свои коммерческие интересы, эти люди повсюду говорили об интересах государственных и ратовали за укрепление военной мощи России в том регионе. Но осуществить это на практике ввиду низкой степени заселенности края и отсутствии развитой сети коммуникаций было невозможно.
Против милитаристского курса дальневосточной политики А.М. Безобразова выступал министр финансов и шеф Отдельного корпуса пограничной стражи С.Ю. Витте. Он постоянно информировал царя о соотношении сил на Дальнем Востоке и предлагал добиваться политических целей мирным путем. Но царственная родня и их сторонники оказались сильнее, и в августе 1903 года Витте был вынужден подать в отставку. Новым министром финансов был назначен Э.Д. Плеске, который до того был управляющим Государственным банком Российской империи и, судя по воспоминания современников, не обладал «широким полетом мысли». Поэтому он достаточно быстро стал сторонником позиций А.М. Безобразова и царской родни.
Сторонником войны с Японией был и министр внутренних дел России В.К. Плеве, считал ее наиболее действенным средством против растущего революционного движения. При этом он искренне верил в то, что такая война обязательно будет победоносной, краткосрочной и позволит «вскрыть многие язвы, от которых страдает российское общество».
Также постоянно и всеми возможными средствами подталкивал Николая II к войне с Японией германский император Вильгельм, который обещал ему в случае победы огромные экономические выгоды.
Против войны с Японией выступал военный министр генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин. В письменной форме и устно он неоднократно предупреждал Николая II о возможных тяжелых для России последствиях отхода от мирного курса урегулирования дальневосточной проблемы, о сложностях развертывания и всестороннего обеспечения крупной войсковой группировки на Дальнем Востоке. Но император, который в то время находился под влиянием других людей, оставался практически глухим к доводам военного министра.
Таким образом, Русско-японская война стала следствием экспансионистских устремлений как России, так и Японии в Маньчжурию и Корею. А конец июля 1903 года можно условно назвать переходным периодом, когда был окончательно выбран силовой путь решения военно-политического кризиса. Начало войны стало лишь вопросом времени.
В плане организации Россия решила упредить противника, и в середине июня 1903 года для повышения оперативности управления ее делами на Дальнем Востоке было учреждено особое наместничество. В его состав вошли Приамурское генерал-губернаторство, Квантунская область, а также российские войска и учреждения, располагавшиеся на территории Маньчжурии. Наместником, подчиненным непосредственно императору, был назначен адмирал Е.И. Алексеев – 60-летний внебрачный сын Александра II. К тому времени он уже около пяти лет провел на Дальнем Востоке, где начинал командующим Тихоокеанским флотом. Затем, став одновременно и командующим войсками Квантунской области, принял участие в войне в Китае.
Для войны к 1904 году на Дальнем Востоке была развернута группировка войск общей численностью 98 тысяч человек, а также части Отдельного корпуса охранной стражи численностью 25 тысяч человек. На вооружении у этих войск имелось 148 орудий и 8 пулеметов. Российский флот на Тихом океане состоял из 63 боевых кораблей. Таким образом, к началу войны Япония превосходила Россию на Дальнем Востоке по численности войск в 3 раза, артиллерии – в 8 раз, пулеметам – в 18 раз, кораблям – в 1,3 раза.
Куропаткин доказывал императору, что начинать военные действия при таком соотношении сил крайне рискованно. Но царедворцы и родственники успокаивали тем, что большое количество войск находилось еще в европейской части России, и за счет этих сил можно было нарастить дальневосточную группировку. Правда, для их переброски на Дальний Восток при слаборазвитой дорожной сети требовалось несколько месяцев, но Николай II не хотел утруждать себя такими подсчетами. Он был целиком заражен идеей быстротечной победоносной войны, которую тайком уже вынашивал давно.
Нужно сказать, что это имело определенные основания. Планированием действий российских войск в случае войны с Японией Генеральный штаб занимался с конца 1901 года. Тогда были разработаны «Общие основания плана стратегического развертывания войск Приамурского округа и ожидаемых подкреплений в случае столкновения с Японией», которые Николай II рассмотрел и одобрил. На основании этого документа в мае 1903 года штаб Приамурского округа разработал свой мобилизационный план, который утвердил военный министр А.Н. Куропаткин. Основной расчет в нем делался на то, что главный удар японское командование нанесет в Южной Маньчжурии и, следовательно, туда потребуется перебросить большие массы войск с дальневосточной территории России. Для этого, с учетом низкой пропускной способности КВЖД, не превышавшей 5 пар поездов в сутки, данную операцию планировалось завершить за 74 суток.
Но для того, чтобы ее начать вовремя, требовалось с большой точностью знать планы и действия противника. Но, к сожалению, агентурная разведка вооруженных сил Японии российским Генеральным штабом в то время была организована крайне слабо.
С 1898 по 1903 год военным агентом в Японии был сын отставного военного министра полковник Б.П. Ванновский. Имея прекрасное общее европейское образование и специальное в Николаевской академии Генерального штаба, он оказался совершенно не готовым к работе в Стране восходящего солнца. При этом честность и порядочность не позволяли этому офицеру заниматься приписками и фантазиями, чем нередко грешили другие агенты. Поэтому он откровенно писал в своих докладах, что по ряду важных моментов «достоверных сведений не имею».
Скудость разведывательной информации нервировала российский Генеральный штаб. Это привело к тому, что Б.П. Ванновский был сменен полковником В.К. Самойловым. Но и тот оказался честным. 24 мая 1903 года он сообщил в Петербург, что «все, что касается численного состава армии в Японии, составляет большой секрет, и достать какие-либо сведения можно только случайно.