— Классическая стратегия манипуляции, — кивнул я. — Говори одно, делай другое.
— Вот именно, — Прескотт остановился и внимательно посмотрел на меня. — Стерлинг, я давно хотел спросить… Откуда у вас такое ясное понимание происходящего? Большинство опытных финансистов, не говоря уже о молодых аналитиках, пьянеют от рыночной эйфории. А вы словно смотрите из будущего.
Я почувствовал холодок по спине. Выбор слов Прескотта слишком точен, чтобы быть случайным.
— Просто внимательно изучаю исторические параллели, сэр, — ответил я, стараясь звучать непринужденно. — Все финансовые циклы имеют общие черты. Нынешняя ситуация поразительно напоминает период перед паникой 1907 года.
Прескотт смотрел на меня, словно пытаясь проникнуть в мои мысли.
— Что бы ни было источником вашей проницательности, используйте ее с умом. И осторожностью. — Он положил руку мне на плечо. — Мощное знание всегда привлекает внимание. И не всегда доброжелательное.
С этими словами мы вошли в танцевальный зал, где музыка, смех и шелест вечерних платьев создавали иллюзию беззаботности. Но для меня атмосфера вечеринки уже не могла скрыть тревожных предчувствий.
Вечер продолжался, а я размышлял о полученной информации. Continental Trust, странные инвестиции в металлургию и медиа. Все это складывалось в картину целенаправленной подготовки к грядущему краху.
И уже не в первый раз я задавался вопросом, действительно ли я единственный, кто знает о надвигающейся катастрофе? Или в этом времени есть и другие, обладающие схожим знанием, но преследующие совсем иные цели?
Глава 14
Лунный сад
Ночь в Брейкуотер-Холле выдалась необычайно тихой.
Я лежал в роскошной постели под шелковым балдахином, прислушиваясь к далекому шепоту прибоя. Часы на прикроватной тумбочке показывали половину второго, но сон не шел.
Слишком много впечатлений, слишком много информации требовало осмысления. Встреча в библиотеке не выходила из головы.
Вандербильт показал мне меморандум Continental Trust, и каждая строчка этого документа говорила об одном: они знали. Каким-то образом они знали о приближающемся крахе и готовились к нему.
Но как? Неужели в этом времени есть еще кто-то вроде меня? Или же финансовые воротилы Continental Trust просто оказались достаточно прозорливыми, чтобы разглядеть фундаментальные проблемы рынка, которые большинство предпочитало игнорировать?
Устав от бесплодных размышлений, я поднялся с постели. Серебристый лунный свет струился сквозь высокие окна, создавая причудливые узоры на мраморном полу.
Я накинул легкий халат и решил выйти на свежий воздух. Может, это поможет привести мысли в порядок.
Выскользнув из комнаты, я направился по коридору к боковой лестнице. Дом казался погруженным в сон, лишь где-то вдалеке слышались приглушенные голоса ночной прислуги.
Спустившись в сад, я вдохнул полной грудью. Ночной воздух насыщен ароматом роз и морской соли.
Полная луна заливала террасы и аллеи серебристым светом, придавая каждой статуе, каждому фонтану призрачную красоту.
Я двинулся по гравийной дорожке, наслаждаясь тишиной и возможностью побыть наедине со своими мыслями. Встреча с Вандербильтом открывала новые перспективы.
Получив его доверие, я мог получить доступ к еще более высоким кругам финансовой элиты. А упоминание Continental Trust в контексте смутных политических связей добавляло новую деталь в мозаику расследования.
Дойдя до розария, я остановился, любуясь белыми розами, сияющими в лунном свете словно призрачные фонарики. Внезапно я услышал легкие шаги и шелест шелка. Обернувшись, я увидел Констанс Хэллоуэй.
В лунном свете она казалась почти нереальной. Легкое платье цвета слоновой кости, накинутый на плечи темно-синий шарф, распущенные волосы вместо дневной модной прически.
Девушка выглядела моложе и одновременно серьезнее, чем днем.
— Не можете уснуть, мистер Стерлинг? — тихо спросила она, подходя ближе. — Или это просто привычка финансистов, бродить по ночам, придумывая способы приумножения капитала?
— Скорее слишком много мыслей, которые не дают покоя, — ответил я. — А вы? Тоже страдаете от бессонницы?
Она улыбнулась, становясь рядом со мной у мраморного бортика фонтана.
— В такие ночи слишком жаль тратить время на сон. Смотрите, — она указала на небо, — полная луна, ни облачка. В такие ночи я обычно летаю. Но здесь приходится ограничиваться земными прогулками.
Лунный свет играл в ее волосах, подчеркивая тонкие черты лица. Без дневного макияжа и вызывающих нарядов она выглядела почти уязвимой.
— Хотите увидеть мое любимое место в поместье? — вдруг предложила она. — Обещаю, оно стоит небольшого ночного приключения.
— С удовольствием, — отозвался я, игнорируя предостережения Прескотта, звучавшие в голове.
Констанс с легкой улыбкой взяла меня за руку.
— Тогда идемте. Только тихо. Дядя Уильям не одобряет ночные прогулки незамужних девушек в компании малознакомых джентльменов.
Мы двинулись по извилистым дорожкам сада, минуя беседки и фонтаны. Констанс уверенно вела меня, очевидно хорошо зная каждый уголок поместья.
Наконец мы миновали официальную часть сада и вышли на узкую тропинку, спускающуюся по пологому склону.
— Осторожнее здесь, — предупредила она, крепче сжимая мою руку. — Тропинка довольно крутая.
Спустившись по склону, мы оказались на небольшом частном пляже. Полумесяц берега обрамляла невысокая каменная стена, защищающая от ветра.
В центре располагалась изящная мраморная беседка, напоминающая античный храм, колонны которой отражались в спокойной воде залива.
— Вот мы и пришли, — тихо сказала Констанс. — Лунный сад. Так его называла моя мать.
— Это великолепно, — искренне восхитился я.
Мраморная беседка словно парила над водой, соединенная с берегом узким мостиком. Вокруг росли белые цветы, раскрывающиеся только ночью, их аромат наполнял воздух сладковатым благоуханием.
— Моя мать дружила с тетей Элеанор с юности, — продолжила Констанс, направляясь к беседке. — Я провела много летних сезонов здесь, еще до того, как отец построил наше собственное поместье. Этот пляж и беседку я всегда считала своим тайным убежищем.
Мы вошли в беседку и сели на мраморную скамью. Отсюда открывался захватывающий вид на залив и звездное небо, сливающиеся на горизонте в единое сверкающее полотно.
— Вы когда-нибудь чувствовали себя чужим среди своих, мистер Стерлинг? — вдруг спросила Констанс, глядя на воду.
Вопрос застал меня врасплох своей проницательностью.
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что я вижу это в ваших глазах, — она повернулась ко мне. — Все эти люди в доме, они говорят о акциях, дивидендах, светских сплетнях… А вы смотрите на них словно исследователь на странное племя с неизвестными обычаями. Вы среди них, но не с ними.
Я невольно улыбнулся. Проницательность этой девушки была поразительной.
Конечно, она не могла знать истинной причины моей отстраненности, но ощущение уловила безошибочно.
— А вы? — спросил я вместо ответа. — Вы тоже чувствуете себя чужой?
Она слегка пожала