До слуха донесся близкий всхрап и рассерженный рев одного из коней: зверь учуял рассыпанный порошок и заторопился уйти в сторону. Сидящий на нем ратус что-то резко и зло бросил на языке народа Степи. В ответ раздалось несколько столь же визгливых выкриков.
«А отряд-то груженый, – пронеслось в голове. – Вон как тяжело идут. Наверняка обокрали кого-нибудь, накидали добычи в седельные сумки. Гремят, что барабан на корабле у гномов».
Звуки тем временем удалялись. Руд приподнял край плаща и осторожно выглянул: отряд отошел на добрый десяток метров. В сумерках точнее не разобрать, но, с другой стороны, его тоже нельзя будет увидеть.
Человек осторожно вылез, отполз чуть вперед и стал жадно глотать свежий воздух.
Божья борода! Какая же все-таки отрава этот сильватик!
И тут он вспомнил.
Руд торопливо сунул руку за пазуху, нащупал горячее от тепла его тела металлическое кольцо, висевшее на шее. Пальцы торопливо прошлись по шероховатости шнурка. На месте. А то с этими прыжками, неровен час, можно и потерять цель своего путешествия.
Он склонил голову к земле. Закрыл глаз, снова прислушиваясь.
Вот бездна!
Руд бросился назад к плащу, торопливо залез под него, вновь сгруппировался и замер.
Так и есть. Первый отряд был возвращающимися к себе грабителями. А сейчас его стремительно догоняла целая толпа серых. По-видимому, первые, выждав удобный момент, напали на стан соседней семьи в отсутствие защитников, скорее всего, ушедших в собственный грабительский поход.
Жизнь поредевшего коренного населения Степи после войны возвращалась в свое прежнее русло: некогда объединенные несокрушимой волей Королевы сквам ратусы нынче подчиняются только своим королям. А те, в свою очередь, стремятся отхватить освободившиеся участки Степи себе.
Грохот погони стал оглушительным – и так же резко начал стихать. Еще через какое-то время вдали послышались крики и звон оружия.
Руд придвинул к себе поближе копье и нож. Уложил так, чтобы в случае тревоги можно было незамедлительно пустить их в ход. Вылезать пока не следует. Возможно, что и ночевать придется прямо здесь. Рядом идет бой, а ночью в степи у тех же кровоглазов будет неоспоримое преимущество.
Голова начинала болеть. Это, конечно, не смертельно. Сильватик со временем выветрится, и его пагубное действие прекратится. Но после этого останется лишь надеяться на то, что он проснется раньше, чем его, спящего, найдет какое-нибудь голодное существо. Может, обновить россыпь отравы? Нет, это будет слишком даже для него.
И, уже проваливаясь в тяжелый, отравленный сон, Руд вдруг подумал, что сегодня ему повезет. Ведь где-то впереди все еще идет бой.
Единственное, о чем оставалось сожалеть, это о потерянном времени. Любимом времени, когда окрашенная ночными красками бескрайняя степь начинает благоухать ароматом целого моря цветов. От темно-фиолетовых высоких пирамид, до рассыпчатых нежно-белых капелек, название которых он никак не мог запомнить.
Эти моменты скрашивали его пребывание в ненавистных Степях. У себя дома, в Сатонии, Руд, конечно же, видел места многочисленных захоронений, расцветающих с приходом нового года, однако подобного этим местам не встречал.
Но стоили ли здешние красоты того, чтобы отправиться сюда через все земли людей? Нет. И он никому бы не пожелал оказаться здесь и пройти вместе с ним весь путь туда и обратно.
Проснулся Руд от холода: неподвижно лежавшее тело за ночь остыло. Вместе с мелкой, до стука в зубах, дрожью вернулась противная головная боль.
Руд прислушался, высунул голову из-под маскировки, встал на колени и осмотрелся. Кругом, насколько хватало взгляда, тянулась пустая степь.
Пришлось торопливо сворачивать плащ и уходить с этого места – прочь от холода и подальше от головной боли.
Через какое-то время впереди среди вытоптанной и примятой травы он увидел трупы коней и ратусов. Десятки и десятки, лежащие на весьма обширном пространстве. Где-то поодиночке, где-то небольшими группами. Руд перехватил копье и стал забирать левее, стараясь подойти к месту сражения сбоку.
Все-таки правильно он рассчитал, что ночью его никто не потревожит.
Своего знакомого он увидел еще издали. Обожравшийся мертвечины кровоглаз лежал возле одного из трупов, лениво грея набитый полосатый живот на утреннем солнце. При появлении человека он даже не пошевелился. Открыл на звук шагов глаза, лениво щелкнул пастью и вновь погрузился в сытую негу.
Руд медленно обходил место стычки, осматривая трупы. Все, что имело хоть какую-то ценность, было унесено победителями. Оружие, одежда, скромные доспехи степняков и фляжки с водой. На последнее он рассчитывал особенно. Его собственный запас подошел к концу еще вчера вечером, и теперь стоило озадачиться пополнением этого жизненно необходимого ресурса.
– Человек…
Руд вздрогнул. Тихий, едва различимый голос раздался справа от него. Путник скосил здоровый глаз и повернулся всем телом. Под трупом коня, убитого несколькими стрелами с обломанными сейчас наконечниками, лежал еще живой ратус. Внешне совсем щенок.
– Человек… – заметив, что его услышали, серый позвал снова. – Помоги.
Руд подошел ближе, присел на корточки.
Щенок выглядел скверно. Обескровленное, бледное, словно высохшее лицо, на котором ярко выделялись только широко открытые глаза.
– Чего тебе?
– Дай пить…
На языке людей ратус говорил скверно, то ли в силу своего возраста, то ли был настолько слаб, что даже короткие слова давались ему с трудом. Руд наклонился ниже:
– Повтори.
– Пить, – еле выдавил серый.
– Чего нет, того нет, – человек покачал головой. – Сам думал найти тут.
– Тогда… убей меня.
– И это не ко мне, – Руд вновь качнул головой. – Я не убиваю.
– Боишься?
– Нет.
– Тогда убей.
– Я же сказал, не буду.
– Трус…
Руд промолчал.
– А я бы убил… – на лице щенка появилось подобие усмешки. – Пожалел бы тебя, – бледные до синевы губы сложились в звериный оскал. – А если бы мог, то и в любом другом случае убил бы… не пожалев.
Человек поднялся.
– Дай… – видя, что незнакомец собирается уходить, ратус протянул к нему руку.
– Что тебе дать?
– Нож…
Руд несколько мгновений молча смотрел на серого, после чего вытащил оружие и, перекинув его лезвием к себе, протянул ратусу. Тот взял нож дрожащей рукой.
Надо что-то решать с водой.
Человек двинулся дальше. Дошел до крайнего трупа, у которого отсутствовала голова, снесенная ударом кривого степного меча. Нагнулся, ощупал карманы, осмотрел пояс. Воды не было.
Что же делать?
Он повернул назад, к щенку. Подойдя ближе, увидел, что тот сумел совершить задуманное. Ладонь продолжала сжимать воткнутый в шею нож,