– Твоя очередь, – дерзкая ухмылка касается ее губ.
Андреа раздвигает бедра, и обхватывает меня ногами, не оставляя границ. Я вхожу одним толчком, и цепляюсь в ее губы, начиная двигаться. Андреа была великолепна, даже если иногда выскакивала ее неопытность.
Тело этой женщины было невероятным, словно наказание, посланное мне, и вместе с этим подарок, которым не мог насытиться. Ее запах, дурманящий разум. Губы, так красиво испускающие стоны. Глаза, смотрящие с голодным желанием, как и все тело. Это будет фатальный проигрыш, если я отпущу птичку.
Каждый толчок сопровождался нежным вздохами Андреа и гортанным моим. Наши пальцы сплетаются над ее головой, и я вхожу ещё глубже, достигая до пика удовольствия. Андреа содрогается в конвульсиях, и через секунду следую за ней.
– Ты тяжелый, – смеется Андреа, когда мое тело расслабляется.
Тоже не могу сдержать улыбки, и, придя в себя, откидываюсь на спину рядом. Андреа прикрывает веки, вытягивая воздух через нос, и прикрываясь пододеяльником.
– Вижу, разговор не особо удался, – спустя долгие несколько минут выдает птичка, украдкой поглядывая в мою сторону.
Закрываю глаза, вспоминая все слова Адрианы. Ее слезы. Срывающиеся голос. Тоска по Диего.
– Я сказал, что должен был, – поворачиваю голову в ее сторону, – Ей решать, как воспринимать это. Наконец перестать обижаться, и взять себя в руки.
Взгляд Андреа становится напряженным, и немного припухшие от поцелуев губы сжимаются в одну полоску.
– Её можно понять, – Андреа перекатывается на бок, подставляя руку под голову, – Я бы с ума сошла, если бы в моем доме расхаживала родня убийцы мамы, или хуже того – сам убийца.
Несмотря на неприятность разговора, задаю вопрос:
– Чтобы ты сделала, если бы узнала об убийце матери?
Андреа не колеблется ни секунды. Ее брови сходятся на переносице, а в глазах мелькает тень невиданной мне жестокости.
– Я бы не смогла убить его, но…без раздумий сделала бы все, чтобы его место до последних дней, оказалось за решёткой.
Мне бы хотелось ей ответить. Сказать, что я сделал бы то же самое. Но, что, если убийца твоей матери твой дон? Твой отец? Каждый божий день, я живу, смотря на отца, и вспоминая то, как он поступил.
– А твоя мама, она…, – Андреа замялась, словно боясь перейти черту.
– Она умерла, когда мне было пять.
Поймать ее реакцию не успеваю. В коридоре слышаться шаги, затем твердый стук в нашу дверь. Андреа резко приподнимается, притягивая ткань плотнее к телу. Встаю, устало отвечая на стук:
– Пять минут, – поворачиваюсь к Андреа, – Это Габриэль. Не переживай, он не войдет.
Девушка расслаблено кивает, и вновь откидывается на постель. Я же собираю свои вещи с пола, и направляюсь в ванную. Когда выхожу, Андреа уже была в своей черной пижаме, составляющей из себя тоненькую майку и до неприличия короткие шорты. Черт, кажется, я был не против второго раунда, если бы не Габриэль за дверью. Я знаю, по какому делу он беспокоит меня, и очень надеюсь, что задуманное получилось.
Раскрываю дверь наполовину, пытаясь не открывать вид на ненужные вещи, быстро выбравшись к другу. То, что Габриэль мог увидеть Андреа в этой безумно сексуальной пижаме, навевало жгучее чувство внутри.
Друг стоял около комнаты, скрестив руки на груди, и смотря в одну точку, до того, как увидел меня.
– Черт, скажи, что вы его взяли.
Бесстрастное лицо Габриэля всегда было трудно прочесть. Но когда увидел довольную ухмылку, понял, что они взяли Вико Лиркаля – консильери Марко. Его правая рука. Вико был предан этой семье больше двадцати лет.
– Он оказался сильным орешком, – комментирует Габриэль.
Мы спускаемся, и на пути встречает отец. Он пришел только сейчас, когда на часах пробило за полночь. Наверняка от очередной любовницы. Его взгляд встретил с недоумением.
– Синьор, – Габриэль остановился, учтиво кивая дону.
Я посмотрел на него, сразу же отвечая на немой вопрос.
– Взяли Вико. Собираемся допросить.
Отец кивает, расстегивая запонки и продолжая свой путь. Он бросает напоследок:
– Присоединюсь к вам позже.
Ладони сжимаются в кулак от накрывшей злости.
– Это мое дело. Не вмешивайся.
Отец приостанавливается, медленно оборачиваясь. Габриэль заметно напрягается, внимательно следя за моей реакцией.
– Диего был моим сыном, – тёмные глаза смотрят с яростью.
Отца взбесило, что я пошёл против его воли.
– Кого ты обманываешь? – качаю головой, усмехаясь его же словам, – Сейчас это только дело принципа. Тебе было плевать на нас с нашего рождения. Не притворяйся, что сейчас есть дело. Только не после его смерти.
Он никогда не был нам отцом. Диего был лишь его наследием. Ни больше, ни меньше. Как и я.
– Не забывайся, Даниэль, – с тихой злостью цедит он.
– И ты тоже, «отец» – кидаю в ответ, немедля ни секунды, разворачиваясь и уходя.
Габриэль следует по плечу со мной, пока не доходим до сарая, который был обустроен в маленький спортзал и место проведения профилактических разговоров, проходящих в подвале под ним.
Каир ждал нас, сидя в углу и точа ножи. На губах появляется ледяной оскал, когда вижу Вико, прикованного ко стулу. Из носа бежала струйка крови, как и с разбитой губы. Консильери поднимает взгляд, и смотрит с презрением и явным отвращением.
Подхожу ближе. Немного наклоняюсь, ровняясь с его глазами.
– Мы можем поговорить спокойно, без крови и пота, – спокойно выдаю требования, – Либо ты можешь начать выбирать любое из них, – жестом показываю на ножи и биты, расставленные на столе.
Каир поднимает взгляд с ножей в руках, и ставит рядом с другими.
– На твоё усмотрение, дорогой, – хмыкает друг с самодовольной ухмылкой.
– Думаешь я предам своего босса? – скидывает Вико бровь, одновременно скривившись от боли.
– Тебе же лучше, если согласишься на компромисс, – расчётливо говорит Габриэль, облокотившись об стену рядом.
– Ну, что, Вико? – поворачиваюсь к нему, – Решение за тобой. Нам всего лишь нужны адрес и время передачи, – поднимаю руку к его плечу, и сжимаю. Достаточно сильно, чтобы он понял, насколько я серьёзен, – К сведению, Каир любит играть с ножами. Габриэль знает применение битам, а я – очень хорошо бью.
Вико сверкнул глазами, дав понять, что так просто не сдаться. Я ценю преданность. Она всегда превыше всего в нашем мире. Но мне нужна была информация.
– Да пошел ты! – выплевывает он с раздражением в глазах.
– Хорошо. Решение принято, – отвечаю с ухмылкой, и возвышаюсь над ним, – Пожалуй начнем.
Глава 17
Однако даже самый плохой конец на самом деле только начало.
Древние (The Originals)
__________
Андреа
Я слышала, как тихо открылась парадная дверь, когда пила воду