– Октавия Батлер
__________
Месяц спустя
Даниэль
Когда открывают железную дверь камеры, все прислушиваются. Ловят тишину.
Я же лежу на койке, уставившись в потолок. Молчу. Кажется, после всего, мне не о чем говорить. И слушать никого не хочется.
– Конселло! – зовет сосед справа.
Торри. Все называют его по кличке. Впрочем, все обращаются друг к другу по кличкам.
Начинаю моргать, вновь отгоняя образ Андреа из головы, и смотрю на парня. Он улыбается, качая головой.
– Опять в мыслях утопаешь? Там тебя зовут, – светлый кивает в сторону двери.
Устало выдохнув, встаю и направляюсь к выходу. Мужчина в форме встречает с безразличным взглядом и таким же тоном доносит:
– К тебе посетитель.
Это мог быть Тристан, Габриэль или Каир. Один из трех, не больше. Инесс я не позволяю приходить в эту дыру, как и ровным счетом Адриане.
Меня ведут по холодному пропахшему сыростью коридору. Неожиданно, но мы входим в комнату для сдачи показаний. Никого нет.
– Где мой посетитель? – хмурюсь, усаживаясь на стул напротив.
Именно в этот момент дверь открывается, и на пороге оказывается Дарио. Но кажется он не особо хотел говорить. Ублюдок рад, что смог посадить меня за решётку, и теперь у него одна цель: вытащить Тристана из «Corvi».
Он отходит в сторону, и я застываю, не в силах двинуться.
Андреа стоит за его спиной, безразлично и холодно смотря на меня. На ней мешковатый свитер, рукава которого она натянула до самых пальцев. Смотрю на них, и сразу ловлю себя на мысли, что она может вновь себя резать. И это заставляет ненавидеть себя ещё больше.
Снова поднимаю взгляд, смотря в её глаза.
Больше нет.
В её глазах больше нет того блеска, с которым она смотрела на меня, и это осознание убивает изнутри.
– Спасибо, – благодарит она Дарио, кратко улыбнувшись.
Но это не её улыбка. Сейчас она мертвая и фальшивая.
Все это не моя Андреа. Это не она.
Дарио кивает, и они с охранником удаляются. Дверь закрывается. Наступает гробовая тишина. Ни я, ни Андреа, не дышим. Словно один вдох, и все может сломаться. Разлететься по сторонам, как хрупкий карточный домик.
Андреа садиться напротив. Молча. А я, слежу за каждым её движением, в надежде уловить хоть что-то. Запах, тёплый взгляд, улыбку. Но не этот холод. Не это безразличие.
– Знаешь, почему я пришла спустя месяц? – её голос совершенно холоден.
Ни одной эмоции и чувств. Ни-че-го.
Птичка смотрит прямо в мои глаза, с улыбкой на губах. Но я знаю, что это совершенно не то, чего она на самом деле проживает внутри.
– Я боялась, – отвечает на свой же вопрос.
Я слушаю, давая ей выговорится.
– Боялась тебя простить. Сорваться из-за любви к тебе и закрыть глаза на этот ужас. Я боялась своей слабости перед тобой, но сейчас…, – горькая усмешка растягивается на бледных потрескавшихся губах, – Сейчас больше не боюсь. Я прожила в себе это, и смогла прийти.
Снова наступает тишина, и я решаюсь.
– Андреа, я…
Она не дает мне сказать. Поддается вперёд и судорожно мотает головой. Изумрудные глаза сверкают от слез. Она вновь, как обычно, сдерживает их, сжимая руки в кулак.
– Нет, нет, нет, – тараторит птичка, продолжая улыбаться, – Сегодня буду говорить я, – указательный палец Андреа упирается в ее сердце, – А ты, – теперь она указывает на меня, – Ты будешь слушать меня. Ты. Выслушаешь. Меня, – она резко встает и наклоняется в мою сторону, оперившись руками в железный стол.
– Я доверяла тебе, Даниэль. Я доверила свое сердце, душу, жизнь. Я доверила тебе свое прошлое. Свое настоящее и будущее. – её голос набирает обороты. Андреа находиться на краю, как и я. – Но ты сломал все это. У меня только один вопрос: зачем ты дал мне влюбиться в себя, если знал, что разобьёшь моё сердце? – ее волосы падают между нами, донося до меня слабый запах диких роз, заставляя ощутить потребность вдохнуть этот запах побольше. Я не мог, и это меня убивает.
– Ты серьёзно думал, что я оставлю все без ответа? – Андреа заливается смехом, и я переживаю за её состояние. Она не в себе, и как же сильно хочется её обнять.
Андреа отворачивается, прикрывая лицо руками и тяжело дыша. Я встаю со своего места, иду к ней и останавливаюсь напротив. Рука медленно тянется к её рукам, но птичка отшатывается от меня как от огня.
– Месяц назад, – она убирает руки с лица. Сейчас на нем не остается даже той фальшивой улыбки, – Я узнала, что беременна.
Весь мир на миг останавливается. Слова заставляют неистово подпрыгнуть сердцу.
Я никогда не думал о детях, но, когда Андреа заговорила о них, впервые понял, что хочу бы стать отцом. Эта мысль живет во мне эти месяцы. А сейчас я понимаю…что буду им, но последующие слова опускают меня с небес на землю. Хотя нет…они разбивают меня на части.
– Ты забрал у меня мать, Даниэль, а я забрала у тебя твоего первенца.
Брови сходятся на переносице. Я делаю резкий шаг в сторону Андреа. Она не двигается, выдерживая мой взгляд.
– Что это значит? – запредельно тихо спрашиваю я, сжимая руки все с большей силой, заглушая желание перевернуть все вокруг.
– Я сделала аборт, – вырываются кровавые слова с ее губ.
Еще никогда я не чувствовал себя настолько беспомощным.
После сказанного тело живет своей жизнью. Прижимаю Андреа к стене позади, удерживая за плечи и забыв, как дышать.
– Ты не могла этого сделать.
Мои слова вызывают у неё лишь смех.
– А ты серьёзно думал, что я буду носить под сердцем ребёнка убийцы моей матери? – она вновь кидает вызов.
Андреа впервые доказывает, что можно разбить меня еще больше.
– Нет, – отчаянно срывается с моих губ, – Ты не сделала бы этого. Он ведь был наш…
– Наш? – выкрикивает Андреа срываясь.
Она толкает меня изо всех сил, а я не сопротивляюсь, когда птичка бьёт меня по груди не переставая.
Я уже ничего не чувствую. Снова.
Мой ребёнок умер из-за меня.
Из-за меня.
– Закончилось! – кричит Андреа, – Все, что было между нами, теперь не имеет смысла, – она бьёт, пока моя спина не упирается в противоположную стену, а после резко останавливается и замирает.
– Закончилось, Даниэль, – запредельно тихо шепчет птичка, смотря в мои глаза, – Никто, кроме тебя не причинял мне столько боли. Но больше я не позволю.
Теперь мы одинаково разбиты. Она смогла отомстить сполна. Смогла это сделать. Андреа подарила мне новую жизнь, и сама же ее забрала.