Дьяволица поджимает губы, всем видом показывая, что не смешно, и бьет по рукам, заставляя их отдернуть. Но, глаза, засверкавшие от моих слов, говорят совершенно о противоположном.
– Может помолчим? – разрезав старую повязку, Андреа снимает её, предварительно размочив места, прилипшие к ране.
Да, говорить уже не особо приходится. Я сжимаю челюсть от неприятной боли и сосредотачиваюсь на лице дьяволицы. Несколько прядей выбивается из её хвоста, и девушка настолько внимательна к процедуре, что складка между бровей становится глубже. Она даже не замечает мой взгляд, как и я, не замечаю и не чувствую ничего, когда смотрю на неё. Даже боль.
– Подними руки, – Андреа вытягивает меня из пелены мыслей, держа в руках новую повязку.
– Никогда не думала поступать на врача? – улыбаюсь ей, поднимая руки.
Андреа начинает обматывать ткань вокруг моей грудной клетки. Она поднимает взгляд, встречаясь с моим. Снова эта чертовка находится слишком близко, и как же сильно хочется сорвать резинку на ее голове, и впустить пальцы в шелковистые волосы. И наконец заполучить губы.
– Нет, – смешит ее вопрос, – Я с детства хотела стать учителем по балету, открыть студию и обучать. Что-то в этом роде, – пожимает она плечами.
После её ответа, я так и видел, как дьяволица возиться с маленьким девочками в пушистых пачках и пуантах, показывая, как правильно выполнять одно из движений.
Андреа, кажется, тоже об этом думает. Оборачивая последний слой, она задумывается с застывшей улыбкой на губах, и мне прямо здесь и сейчас хочется исполнить это желание для неё.
– Всё, – гордо заявляет дьяволица, закончив перевязку.
Она снимает перчатки, и начинает класть все обратно в аптечку. Андреа собирается уйти, но я не даю сделать этого. Руки оборачиваются вокруг её бёдер и тянут к себе. Удивлённый вскрик срывается с губ девушки, когда резко припечатываю её в матрац.
– Что ты творишь? – заливается смехом птичка, вызывая улыбку и на моем лице.
Это было странно. Так искренне улыбаться. Смеяться в голос. По-настоящему. Не фальшиво. Просто потому, что хочется. И вызвавший эту улыбку человек, уже значил для меня многое.
– Ты сказала, сначала перевязка, а потом…
– О, нет, – её указательный палец накрывает мои губы, – Последнее я не говорила.
Открыв рот, надкусываю её палец. Андреа ахнув, убирает ладонь, со звонким смехом, вырвавшимся с её уст.
– А вот я сказал.
– Тебе разве не противопоказаны нагрузки? – ехидно приподнимает бровь чертовка, скользя своим пальцем по моим рукам.
– Никакой нагрузки, – бросаю ответным тоном, и ещё ближе наклоняюсь к её губам. Настолько близко, что наши носы соприкасаются, – Это в лечебных целях. Все будет аккуратно и…, – наклоняюсь к мочке её уха, продолжая шепотом, – Медленно. Вот увидишь.
Тело дьяволицы покрывается мурашками под моим, и смотря прямо на меня, Андреа обвивает мою шею, и тянется за поцелуем.
Глава 23
You and me, together, nothing gets better
Ты и я, вместе… но ничего не меняется к лучшему,
'Cause there's a side to you
Потому что в тебе есть черта,
That I never knew, never knew
О которой я никогда не знала:
All the things you'd say
Всё, что ты говорил,
They were never true, never true
Было неправдой, было неправдой,
And the games you'd play
И в каких бы играх ты ни участвовал,
You would always win, always win
Ты всегда выходил победителем
(c) Set Fire to the Rain
– Adele
Однако в этой игре, он точно не победитель.
__________
Андреа
На следующее утро меня будит радостный и воодушевленный голос Даниэля. Разлепив сонные глаза, вижу Дэна перед собой, с подносом завтрака в руках. Это совсем непривычно.
– Не знала, что ты можешь быть джентльменом, – усмехаюсь, приняв сидячее положение на кровати, и подтянув простынь к обнажённой коже.
– О, птичка, ты многого обо мне не знаешь, – Даниэль ставит деревянный столик передо мной, заставляя живот урчать от запаха шоколадного круассана и сливочного масла с чашкой кофе. Боже, здесь даже есть цветы.
Даниэль почему-то замирает после своих же слов, но быстро приходит в себя.
– Тебе нужно позавтракать, а после собирай вещи, – он аккуратно садится около моих ног, придерживая рукой рану, и растягивает на губах хитрую ухмылку.
– Куда? – удивляюсь, делая глоток кофе.
– В загородный дом.
– Как это?
– Ну как, – пожимает Дэн плечами, – Мы садимся в машину и едем, пока не доедем, – издевается надо мной он.
Пинаю его ногой в бедро, бросая хмурый взгляд.
– Я спрашиваю, зачем мы туда едем?
– Хочу остаться наедине с женой, нельзя? – нагло приподнимает Даниэль бровь, – Будем кушать, лежать и смотреть фильмы, дышать морским воздухом и заниматься самыми непристойными вещами. Как тебе такое?
От его слов тело покрывается приятной осыпью мурашек и предвкушения. Глаза начинают сиять. Я не верю, что это происходит с нами. Все это реально? Я и он – реальны? Это ведь не сон? Боже, скажите, что нет. Ведь впервые за долгое время, чувствую, что моё сердце оживает.
Мы выехали в семь утра, когда дома была мёртвая тишина и никого, кроме нас.
По пути, Даниэль неожиданно останавливается у ресторана «Enestoria Sicula», столики которого стояли прямо посреди улицы Палермо. Цветные стулья в красных, желтых и синих оттенках, здорово поднимали настроения. Для нашего народа восемь утра слишком рано. Поэтому посетителей немного. Несколько дам в красивых панамах и очках, пьющие кофе, и студентов, наверное, пары которых отменили.
Я смотрю на Даниэля вопросительно.
– Хочешь перекусить?
– Нет, – качает он головой, – У тебя есть два часа, – улыбается Дэн, а я хмурюсь.
– Для чего?
– За эти месяцы на тебя многое свалилось, знаю. И во многом виноват я, Андреа, – Даниэль опускает руку на мое колено, – Я вырвал тебя из жизни, которая не была медом, но все-таки, она была твоей. Поэтому, ты, наверное, не прочь увидится с подругой, – Даниэль был смущен своим поступком, как мальчик, впервые подаривший цветы возлюбленной.
Он кидает взгляд в сторону одного из столиков, где сидит девушка в розовом коротком сарафане и белой повязкой на голове.
Она будто чувствует наш взгляд, поднимает голову с журнала.
Я ахнула, ощущая, как широко растягиваются губы.
– Мари? – радостно спрашиваю у Даниэля.
Он кивает, подталкивая меня к выходу.
– Иди, посплетничай с подругой, или что вы там еще обсуждаете, наверное…, – Даниэль не успевает договорить.
Я сжимаю его щеки и целую в губы, шепча «спасибо». Он не знает, сколько