— Вкусно, — коротко ответил тот, — цена вопроса?
— Они варьируются, от четырехсот с половиной до полумиллиона, тоже с чем-то, — ответил Иван, припоминая, — но, если сразу возьмете все, договорюсь за лимон шестьсот за всю партию. Что скажешь, найдутся в «загашнике» такие деньги?
— Найдется и больше, если надо, — ответил Петровский, — ладно, и как скоро?
— Вопрос ближайших пары недель, возьму на контроль, если вписываетесь, — сказал Костомаров, разведя руками.
— Бери, — дал добро Петровский, — мы большую часть в общак кладем, после реализации тачек двести штук тебя устроят? — он посмотрел на друга.
— Вполне, — Иван кивнул, — ты со своими по трезвой перетри еще…
— А нечего здесь перетирать, — отмахнулся Петровский, — они впишутся, это строго.
— Твоя тема, — Костомаров не стал спорить.
— Ну что, Костик, можно, наверное, поздравить тебя с успехом! — Соболев подошел и положил ему руку на плечо. Иван, поймав взгляд Петровского, повернулся и знаком позвал Руслана за стол.
— Ну, вообще у меня сегодня день рождения, — Петровский улыбнулся, — но да, похоже, дела идут. Ты не верил в меня, да? И сейчас за меня боишься?
— Я лишь хочу, чтобы успех не снес тебе голову, как это бывает со многими, — на полном серьезе ответил Андрей, — признаю, я осуждал такой риск, но также я рад и тому, что тебе повезло. И сейчас ты достиг многого, очень многого для своих лет, — он остановился и еще серьезнее посмотрел на Петровского, — это та самая причина, Костик, по которой сейчас можно уже и сбавить обороты…
Петровский удивленно посмотрел на Соболева.
— Сбавить обороты? — спросил он, — Андрюх, да я ушам своим не верю! Мы выбились в люди. Не в последнюю очередь благодаря тебе! Это и твоя заслуга, я не забыл, я благодарен, но… ты предлагаешь сейчас все бросить?!
— Я не предлагал бросить, я лишь сказал, что если преодолел опасный поворот и вышел победителем, стоит слегка убрать ногу с педали газа, — пояснил Соболев, — у тебя сейчас есть многое. Развивайся, продолжай. Но теперь уже точно можно и потихоньку. Нет смысла идти ва-банк…
— Я не иду ва-банк! — отрезал Петровский, начиная заводиться, — но и сбрасывать ставки не собираюсь!
— Повышая их, есть риск потерять все… — начал Андрей.
— Слушай, Андрюх! — Петровский грубо ткнул его пальцем в грудь, — по-моему, мы это уже проходили! Я уважаю твою мудрость, но не из-за той ли самой чрезмерной осторожности ты не добрался до тех возможностей, до которых добрался я?!
— Костик, ты…
— Слушай, Соболь, почему ты все время пытаешься меня тормозить? — Петровский прищурился. Он чувствовал, что говорит что-то не то, что-то обидное, неправильное, но остановиться уже не мог, — а может, ты просто завидуешь мне? Завидуешь тому, что я дошел до того, до чего не смог ты? Что я могу рисковать и выигрывать, а ты боишься вот так взять и поставить на кон все ради большой победы, а?!
— Кость! — Андрей улыбнулся, но как-то совсем невесело, — думаю, лучше пока закрыть тему. Я не собирался обижать тебя, но тебе лучше протрезветь…
— Да ни хрена я не пьяный! — выкрикнул Петровский, окончательно выйдя из себя, — никогда не думал, что ты способен на черную зависть, но, похоже, это она и есть! Что, тебе гадко от того, что ученик превзошел учителя, а мог бы просто порадоваться за меня! За то, что я победитель! А ты…
— Когда наступит день высшего суда и ответить придется за все, — негромко сказал Андрей, — тебя не спросят, победил ты или проиграл… тебя спросят: как ты вел игру?
— Да пошел ты со всей этой проповеднической чушью! — оскалился Петровский, — я устал от этих нравоучений, которые постоянно тормозят меня! А хочешь честно: если бы я тебя слушал, до сих пор считал бы копейки! Ты никогда не был способен на реально рискованные действия, а теперь завидуешь мне и кусаешь локти, ты жалеешь о прос… х годах! — он сжал кулаки, глядя на Соболева горящими от злости глазами. Он не мог ни остановиться, ни закрыть тему, какая-то странная ярость и уверенность в том, что Андрей почему-то хочет остановить его, брала верх.
— Нет, Костя, — Соболев покачал головой, — я тебе не завидую. Думаю, мне пора. Приятного праздника…
— Просто сваливаешь, да? — прошипел Петровский, скалясь, — ты меня не остановишь, Соболев. Не остановишь… — его зрачки по-змеиному сузились, он подошел к собеседнику вплотную и произнес последние слова злобным шепотом.
— Ты сам себя остановишь, Костик, — спокойно глядя в глаза, ответил Андрей, — и поскольку желаю тебе добра, очень надеюсь, что не будет поздно…
С этими словами он развернулся и, не вступая в дальнейшую дискуссию, зашагал прочь от кафе. Петровский несколько секунд смотрел ему вслед, а затем яростно швырнул пачку сигарет, которую держал в руках, об стену здания.
— Чтоб вас! — он резким движением открыл дверь и вернулся в зал кафе. Упав на диван рядом с Мариной, Петровский налил себе приличную порцию рома и выпил тремя большими глотками, после чего со всего размаху поставил на стол.
— Костя, что случилось? — Марина взволнованно посмотрела на него.
— Все в порядке, — ответил Петровский и налил себе еще.
— Костя, ты же не собирался напиваться! — она изумленно подняла брови.
— Я все контролирую! — проговорил Петровский сквозь зубы, — все будет нормально… — он вновь залпом осушил стакан, едва не поперхнувшись в процессе. Марина покачала головой.
— Костян, а где Андрюха? — обратился к нему Иван.
— Андрюха уехал, ему пора! — ответил Петровский пьянеющим голосом, — ну чего все скисли, день рождения, мы будем веселиться, мать вашу или нет?! — заорал он на все кафе, — эй, бедолага, твою мать, ты нам сегодня музыку накатишь или мне еще подождать?! — он агрессивно повернулся к бармену, — все, всем веселиться!!!
Все собравшиеся гости смотрели на него с крайним изумлением.
***
Четыре подряд автомобиля плавно въехали во двор и остановились неподалеку друг от друга. Вся компания покинула салоны и собралась в центре.
— Да уж, это куча денег! — Джамал похлопал одну из машин по крыше.
— Пока это четыре ведра на колесах, — отрезал Петровский, — деньги будут после реализации…
— Ничего себе ведра! — присвистнул Фролов, — тачки бизнес-класса, одна милее другой! — он закурил, с довольной улыбкой осматривая машины, — а звук движка — песня!
— Кстати, насчет реализации хотелось бы обсудить, — начал Джамал, глядя на Петровского, — ну, ты знаешь, Алан даже миллиона за единицу не даст, заберет максимум по девятьсот штук, ладно, девятьсот пятьдесят, но это потолок… Костик, эти ласточки чистые, не как тот «бимер», они могут уйти куда дороже! Говорю тебе, выставить на продажу — за лимон двести оторвут с руками! Что скажешь? — его глаза горели от алчности.