– И что он сказал?
– Он все знал, Дэн, – немного тише заговорила дьяволица, – Он видел нас с тобой в день открытия театра. Он знал, что тогда между нами было.
– Тогда…зачем нужен был весь этот цирк?
– Он хотел дать мне понять, чего хочу сама я, – выдохнула птичка, – Маттис знал, что я отвечу отрицательно, и хотел помочь разобраться в своих чувствах.
– Ясное дело, – нахмурился я. Все равно вспоминать о нем не хотелось.
– А еще…я пригласила его на свадьбу.
– Ого, – рассмеялся, считая звезды на небе.
– Что? – возмутилась Андреа.
– А мне так можно?
Андреа цокнула языком, толкнув меня в плечо.
– Позовёшь Эмили? – с укором спросила дьяволица.
– Нет, не думаю, что она прилетит с Испании.
Эмили улетела, когда я находился в тюрьме. Тристан говорил об этом между слов.
– Противный, – наморщила нос дьяволица.
Хотелось вновь заполучить ее губы, но настойчивый стук в дверь прервал нас.
– Габриэль, – сказала Андреа.
Оба знали, как стучался каждый член семьи в наши двери. Это точно был Габриэль. Он всегда сначала делал два коротких стука, после три настойчивых.
Поднялся с кровати, быстро натянув плавки. Когда увидел довольную морду своего друга, что-то внутри взбудоражилось.
– Взяли?
– Он в сарае.
– Кто? – выглянула за спиной птичка, накидывая поверх сорочки атласный халат.
Ее волосы растрепались, а складка между бровей стала глубже.
Габриэль стал на оттенок серьезней. Я знал, о чем он подумал. Мы оба вспомнили ту могилу.
– Зейд, – ответил я.
Андреа замерла. Ее глаза набрали влажность, а руки крепко сжали ремешок халата. С тех пор прошло три месяца. Гамбино сумел сбежать. Мы искали его все это время. По этой причине, я опоздал на собственное день рождения.
– Я сейчас, – кивнул Габриэлю, закрыв перед ним дверь.
Подойдя к птичке, взял ее руки в свои. Она подняла глаза на меня, улыбнувшись сквозь слезы.
– Он навсегда исчезнет из нашей жизни, малыш, – губы коснулись ее лба.
Дьяволица стерла всю улыбку с лица. Ее уста сжались в тонкую линию, а глаза приняли холодный оттенок ненависти.
– Я сделаю это сама, – полным уверенности голосом заявила она, – За всех.
И я не мог отобрать у нее эту возможность.
***
– Ты не обязана, – остановился рядом, когда птичка неуверенно застыла перед входом в сарай.
– Иногда он приходит в моих снах, – прошептала дьяволица запредельно тихо.
Мы редко разговаривали на эту тему. Она была подобна гнойной ране, к которой не хотелось прикасаться. Мы прекрасно знали, сколько боли от этой твари. Но если забыть о гное, он поразит тебя полностью. Нам было необходимо избавиться от него.
– Во сне он забирает Тину и кидает со скалы, а я…я погибаю в том гробу. И каждый раз один и тот же сценарий. Мне хочется закрыть эту главу раз и навсегда, – решительно посмотрела на меня птичка, – И я сделаю это. Отомщу за Инесс, Тину и себя. Позволь мне сделать это.
Габриэль и Каир вытащили Гамбино в лес. Мы прошли в самую глубь, далеко от дома. Гамбино пал на землю, обессиленно закрывая лицо. На нем не было живого места. Засохшая кровь в волосах, опухшие глаза и разбитый нос. Парни хорошо взяли отмщения.
– Отпусти меня, Конселло, – выплевывая кровь, заговорил Зейд, – Отпусти, и я исчезну навсегда из вашей жизни. Я отдам тебе Берлин.
– Он нам не нужен, – усмехнулся, смотря на эту жалость, – Сделал подарок твоей дочери за щедрость сказать мне местоположения моей жены.
Гамбино рассмеялся. Так мерзко, с нотками сумасшествия. Андреа стоявшая около него с отвращением скривила нос.
– Она всегда была готова отдать последний клочок волос за власть. Вся в маму.
– Заткнись, – послал его Габриэль, поднимая ублюдка вместе с Каиром.
– Тварь, – выплюнул Каир.
Андреа молчала. Она подошла ко мне и вытянула свою ладонь, в которую я вложил свой пистолет. Она уверенно сжала его в своих хрупких пальцах, повернулась к Гамбино и направила на него дуло оружия.
– Подними глаза, Гамбино, – даже дрожи в голосе птички не было.
Зейд хмурился от боли, но поднял, едва стоя на ногах. Если бы не Каир и Габриэль, державшие его, сукин сын давно свалился бы.
– Кто ты? – затуманено спросил Зейд.
Мужчина явно терял сознание, раз не узнавал Андреа.
– Я Андреа Конселло, – дернула подбородком Андреа, – И я твоя смерть, – она нажала на курок, оглушая все громким выстрелом.
Дьяволица не промахнулась, попадая прямо в череп ублюдка. Она даже не дернулась, смотря, как Зейд падает. Андреа отвернулась от мужчины, и отдала мне пистолет. Я спрятал его за кобурой, взял птичку и увез подальше от всего.
Наша любовь прошла многое. И пламя, и шторм, и смерть. Но мы с Андреа есть и будем друг у друга. И мы пройдем сквозь огонь, чтобы быть вместе. Вместе.
Эпилог
Андреа
Никто, кроме нас
Я никогда не любила свою жизнь так, как люблю ее сейчас. Несколько лет назад не смогла бы в это поверить. После смерти мамы и Тины. После своей смерти. Но жизнь делает такие чудеса. Она подарила мне прекрасную дочь. И еще одну дочь.
Я смотрела на свою малышку, сопевшую в моих руках, подрагивая иногда от шума внизу, где все готовились к празднованию рождения еще одной принцессы. Сердце наполнялась бесконечной любовью, когда смотрела на малышку. Мы с Тиной переодели ее в красивое молочное платье, надели нарукавники, чтобы принцесса не царапалась и шапочку с бантиком, прикрывая светлые волосы.
– Она так спокойно спит, – защебетала Тина, стоя на стуле рядом и разглядывая сестренку.
Фисташка тоже была в молочном платье, как и ее сестренка. И я надела красивое бежевое платье тонкой вязки, с раскрытой спиной, доходящее до пола.
– Ты тоже была такой маленькой, – улыбнулась Тине, целуя в щечку и поглаживая ее плетенные в косичку волосы.
Я любила их безмерно. Как и Даниэля. Наша любовь смогла создать двух прекрасных ангелов. Разве не это высшая ступень отношений?
Взглянула во внешний двор, смотря, как черная машина Даниэля останавливается рядом с моей золотой. Он выбежал из нее, кидая ключи одному из охранников. В предвкушении его первой встречи с малышкой, я вдохнула больше воздуха.
Нас выписали сегодня, пока Даниэль был в Чикаго для переговоров с Романо. Вслед за ним заехал еще один автомобиль. Моро и Элоиза. Моя племянница была такой красивой.