– Доктор Трент здесь, – оповестил кто-то из толпы.
– Поздно, – прошептал Габриэль.
Пустота. Бесконечная, холодная пустота. Мир, прежде наполненный яркими красками, смехом Андреа и ее любовью, превратился в серую, беззвучную бездну.
Я остался с ее безжизненным телом на руках, словно статуя, возведенная в память о собственном разрушении. Дождь, начавшийся незаметно, смешивался со слезами, струящимися по моему лицу. Каждая капля – как осколок разбитой надежды. К чему теперь деньги, власть, влияние? Они не могли вернуть мне ее смех, ее тепло, ее любовь. Мир потерял свои краски, а я – смысл. Осталась только боль, глухая, невыносимая боль, разъедающая изнутри, словно кислота. И пустота. Бесконечная, холодная пустота, в которой эхом отдавался мой безутешный крик.
Мое сердце больше не билось. Меня больше не было, как и моей птички. Она улетела, и навсегда забрала с собой часть меня
ГЛАВА 21
Даниэль
Три месяца спустя
Как твои дела?
Мы так давно с тобою не виделись
Я принес твои любимые лилии
Не волнуйся за меня, моя милая
Не грусти, я стану самым сильным
Если нужно улететь, я нарисую крылья
Руки грели меня в холод, когда не просил я
Почему ты улетела, когда полюбил я?
(с) Помнишь меня
SUNAMI
– Ты опять опоздал! На свое день рождения, папа! – стоя во главе семейного стола, Тина скрестила руки и нарочито надула губы, радуя меня своим детским голосом.
Пропадая на переговорах с утра до вечера и занимаясь устранением нелегалов на нашей территории, я всегда торопился домой, чтобы услышать свою дочь и вдохнуть ее ангельский запах.
– Но я здесь! – открыл свои объятия, направляясь к ней, – И опоздал я на пять минут, синьорина, – под теплыми взглядами семьи, поднял дочь на руки и расцеловал в две щеки.
– С днем рождения! – громко поздравила фисташка, – Ты самый-самый-самый лучший папа на свете! – Тина вытянула из кармана своего синего платья плетенный браслет в коричневых оттенках, с бегающей лошадью в центре, – Это тебе, – одарила Тина самой обаятельной улыбкой, – Мне помогла сделать тетя, – указала дочь на Инесс. В инвалидной коляске.
Она проходила реабилитацию. Все мы надеялись, что скоро конфетка пойдет. И она не отчаивалась. Мы продолжали жить несмотря на все произошедшие события. Ради близких и родных. Ради семьи.
Я всегда говорил, что жизнь ломает. Она опускает на самое дно, чтобы ты мог подняться самостоятельно. Каждый удар судьбы убивает что-то внутри, но мы продолжаем жить. Ни ради себя, так ради детей. Сейчас это было главное.
– Надень, – Инесс выдавила из себя улыбку, и мое сердце сколько бы не старалось, обливалось кровью глядя на конфетку, – Мы старались.
Немного приподняв рукав, позволил Тине надеть подарок, не снимая своих кожаных перчаток. Я носил их из-за шрамов, что заживали. Возле Тины старался не показывать последствия той ночи…
– Это правда очень красиво, – улыбнулся сестре.
– С днем рождения, самый лучший брат.
Усадив Тину на место, направился к конфетке, сел на корточки и крепко обнял.
– Мы с тобой еще побегаем, конфетка, – прошептал ей на ухо, и Инесс громко засмеялась. Но улыбка не смогла скрыть слез в ее карих глазах.
– Пф, еще как, – дала она мне пять.
Взгляд скользнул по лицам собравшихся. Габриэль наблюдал за всеми со скучающим видом. Наверняка его мысли занимала Беатрис, уехавшая несколько месяцев назад. Судьба их так называемых отношений оставалась неизвестна. Изо дня в день, наблюдая за ним, я правда думал, что, наверное, это не было то самое. Иначе сидел бы он здесь?
Тристан не пришел. После берлинских событий господин адвокат улетел в Милан, развивать свою зону отдыха.
Рядом с Инесс сидел Валентин Кизаро. Мы смогли поговорить, и он заверил меня, что не оставит ее, чем определенно заслужил дополнительный балл в свой счет.
Адриана с детьми и Каиром расположились слева. Рука Каира заботливо покоилась на небольшом животе жены. Они ждали ребенка. Пол малыша пока был неизвестен, но в семье уже шли споры и ставились ставки по этому поводу.
За столом также присутствовали близнецы Филсы, занявшие свое место в клане и работающие непосредственно на меня. Армандо и Самира тоже были здесь. Несмотря на напряженное прошлое, мы с кузеном старались восстановить прежние отношения. Кристиана съехала месяц назад, обосновавшись недалеко от Милана. Она не хотела больше жить в особняке, и я обеспечил ей отдельное жилье. Признаюсь честно, мне не хотелось делать и этого женщине, что даже не проведала свою дочь после травмы, но я понимал, что Инесс было бы хуже, если бы я не помог Кристиане.
Не было только моей птички…
– Ну что ты стоишь, – Адриана указала на мой стул во главе стола, – Садись именинник, скоро свечи будем задувать.
– Ура! – воскликнула Тина, хлопая в ладоши и сев рядом со мной. С недавних пор мы с ней всегда сидели во главе вместе.
Все начали налаживать еду в тарелки и приниматься за трапезу.
– Как обстоят дела с Романо? – спросила Инесс.
Она попыталась дотянуться до апельсинового сока, но не смогла. Валентин принялся ей помочь, но громкий возглас Инесс заставил парня остановится.
– Я сама, – почти закричала конфетка, все же с большим усилием дотянувшись до графина и наполнив свой бокал. – Ну, как дела с Романо? – переспросила Инесс, будто ничего не было, и мы не видели ее дрожащие руки.
– Отлично, – закинув в рот кусок индейки, попытался выдавить из себя улыбку, – Подписали договор. Будем поставлять их вино через наши порты, – конечно речь шла не о вине. Оружие. Теперь Чикаго будет работать с нами.
– Вы о дяде Моро говорите? – засверкали глаза Тины, – А когда Элоиза снова к нам придет?
Элоиза дочь Моро и покойной Мартины Романо. Девочка, выжившая чудесным образом. Они с Тиной сдружились с момента, когда семья Романо приезжала обговаривать дальнейшее сотрудничество.
– Думаю, вы увидитесь на вечере в честь дня рождения твоего отца, – ответил Габриэль.
– Ух, вот это будет вечер, – заговорил Энзо, – Почти весь синдикат. Уловить бы какую-то красотку.
– Держи свой фитиль при себе, Энзо, – предупредила Адриана, смотря на брата своего мужа. – Девушки там либо дочери Донов, либо их жены.
– Понял? – усмехнулся Каир, – Тебе ничего не светит.
– Не переживай, – самодовольно вытянул Люцио, – Он будет под моим присмотром.
– Может