Зачарованная сталь, значит. Плотный энергетический каркас, больше сорока плетений, ещё и усиление потоком энергии есть. Хорошая работа, явно дорогая!
Фёдор ударил со спины, но ублюдок создал перед его лицом стену огня, заставив отступить.
— Мне говорили, что ты силён, князь! — из-под шлема раздался приглушённый бас. — И это всё⁈
Банальная провокация на идиота, а потому отвечать я не стал. Мои ладони вспыхнули пламенем Скверны, от вертикального удара ушёл в бок. Лабрис воткнулся в землю и я нанёс свой удар. Не по доспеху или шлему, а по удерживающим оружие рукавицам. Металл, из которого те были сделаны, в разы лучше того же железа или иных дерьмовых аналогов, но против Скверны всё едино. С ней способен сладить только Свет и иные силы высшего порядка.
Стоило моему кулаку коснуться сжимающих оружие рукам, как защитный покров жёлтого пламени не выдержал и те начали стремительно ржаветь. Блестящий, отдающий серебром металл, не мог справиться с разлагающей саму суть силой Врага.
— Выродок! — резво для своих габаритов отпрыгнула эта помесь человека и тролля, закованного в латы. Из-под забрала шлема не было видно глаз, но он точно посмотрел на свои руки. — Тебе просто нужно сдохнуть! Тебе и твоей шлюхе сестре!
— Есенеев, — Фёдор как раз оказался рядом, готовя какую-то свою волшбу. — Займись Емельяном, похоже, этот тролль его хорошо приложил. Затем помогите остальным, я тут сам.
— Вы уверены, глава? — сосредоточенно спросил он, сжимая меч. Ну хоть спорить не стал, растёт доверие у мужика.
— Уверен, иди.
Исчезнув в вспышке молнии, командир Егерей отправился на выручку Симонову. Я сделал шаг вперёд к врагу, вставшего в боевую позицию. Он тоже что-то готовил. Что-то убойное, отчего его оружие горело в огне ещё сильнее, как и сама аура.
— С Мастером я ещё не сражался в этом мире, — похрустел я шеей, зная, что он прекрасно меня слышит, не взирая на творящийся вокруг хаос. — Но ты будешь первым!
Рывок Света, ещё один. Будущий смертник не стал ждать и из его тела во все стороны вырвалась мощная, не меньше пяти метров в высоту, волна пламени. Я пронёсся сквозь неё, терпя невыносимый жар. Костюм на мне сгорел мгновенно, как и волосы. Покров Сизифа не справлялся и кожа стремительно покрывалась ужасными ожогами, но Регенерация и печать Света не давали мне потерять сознание от боли и латали тело. И каково же было, наверное, удивление этого ублюдка, когда я вырвался из огня и нанёс удар в его живот. Печати Усиления и Скорости работали в полную мощь, а потому мужика натурально сложило пополам. По себе знаю, что такой удар подобен стенобитному тарану, на себе пробовал! Скверна, конечно, проест его броню и энергетический покров, но ждать я не собирался, задействуя по полной все силы и резервы этого слабого, ничтожного тела. Уже за то, как именно он назвал человека, что стал мне дорог в новой жизни, я вытащу его из этой скорлупы! И сделаю это голыми руками!
* * *
Трясясь в пикапе, Шипер и группа бойцов из поместья Потёмкиных спешили на помощь по сигналу тревоги. В отличии от остальных людей в гвардии рода, лица которых выражали готовность к сражению, нетерпение от будущей схватки и волнение за товарищей, он не переживал. Господин… Глава… Григорию было до сих пор тяжело воспринимать Светозарного именно так. Казалось бы, что эта роль слишком мала для него. Никто другой в гвардии так не считал, но вот Шипер знал больше. Он ВИДЕЛ больше остальных! В тот день, когда он впервые познакомился с тем, кого называли Виктор Потёмкин, то уже понимал — этот человек другой. Не такой, каких встречал Григорий за свою жизнь. Не аристократ. Не простолюдин. Не смертный и не бессмертный. Он словно другой, не из этого мира.
В тот момент, когда он при знакомстве назвал себя Светозарным, бывший боец команды «Сигма» благодаря своему второму дару, увидел первое подтверждение. Второй дар Шипера, который в боевом потенциале был бесполезен и позволял лишь увидеть всполохи ауры, показал ему «душу» этот человека. Яркий свет, что спускался к нему словно из самой Вселенной!
Потом же случилось то, что случилось. Шипер должен был умереть. Заражение тёмной энергии не остановить, его невозможно излечить или как-то помочь пострадавшему. Обращение в будущее чудовище проходило стремительно и Гриша знал, что его жизнь должна была закончиться в том зале крепости. Генерал поступил бы верно, облегчив его страдания путём убийства, напарники бы тоже справились, но в той ситуации… Им предстояло сделать сложный выбор. Особенно Живе, которая боролась за его жизнь до конца.
«К Потёмкину, серьезно? Я тебя не узнаю, Гриша! Зачем тебе сдался род этого парня? Да, он спас тебе жизнь, но долг можно отдать иначе!»
Именно это сказал ему командир, когда Шипер очнулся в госпитале. Время подумать у него было, как и принять решение, в котором он нисколько не сомневался. Пусть все считают, что таким образом он отдаёт долг. Пусть думают, что хотят. Они слепцы, думающие, что у него проблемы с головой. Они не видели того, что узрел Гриша на границе между жизнью и смертью. Не видели ту голодную и алчущую тьму, что окружала его и тянула к нему свои пылающие в тёмно-зелёном пламени когти. Человеческая душа ничто перед этой силой, а потому Шиперу оставалось только кричать, когда его стали рвать на части. Он слышал смех миллиардов тех, кто заточен в той тьме. Слышал их крик, зовы о помощи, мольбы и муки. Безумие… то место олицетворяло собою кромешное безумие. От него не избавиться, от него не убежать. Вечная, никогда не заканчивающаяся агония, вот что ждало бы Григория, поглоти его эта тьма.
Но когда он почти сдался. Когда практически не мог более выносить этих страданий, кромешную тьму осветил немыслимо яркий свет, принявший облик облачённого в белоснежные доспехи пожилого мужчины! Одним своим появлением он рассеял кромешный мрак, словно солнце, что взошло в зенит. Даже практически растворившись и потеряв самого себя, Гриша услышал, как завопили обитающие в том месте души. И не только они. Кто-то, кто прятался прямо в сердце этой тьмы, рычал от злости! А затем и от негодования, стоило помимо света появиться ещё и другому тёмно-зелёному пламени! Оно вырвалось прямо из фигуры спасителя и набросилось на своего побратима! Когда всё это закончилось Шипер не знал, чувство времени