— Мне кажется, ты излишне его демонизируешь.
— Не его, а ее. Остап, конечно, будет сопротивляться. Его будут терзать муки совести, но эта гадина в итоге его уговорит.
— Она же веганка!
— И что с того? Я знал одного вегана, который без зазрения совести трескал рыбку.
— И как аргументировал?
— Говорил, что рыбу есть можно, потому что у нее нет чувств.
— Лихо! А в Азии, например, едят насекомых. Личинок там всяких, кузнечиков… Я, когда была в Таиланде, ела.
— И как?
— Нормально. Главное, преодолеть брезгливость, и залетает влегкую! Что они там только с ними не делают! И жарят, и сушат, и суп из жуков варят.
— Омерзительно.
— Зря ты так. Насекомые богаты белком, содержат много кальция, железа и цинка. Короче, очень полезная еда. Жуки — это будущее пищевой индустрии!
Луцык огляделся. Но не увидел даже паршивого комарика.
В беседу включился Кабан:
— Я где-то читал, что все млекопитающие, которые специализируются на насекомых, становятся очень странными. Муравьеды там, панголины и эти, как их… Вот черт, вылетело из головы…
— Жабы, — пришел на помощь Луцык.
— Сам ты жаба!
— Жабы не относятся к млекопитающим, они — земноводные, — заметила Джей.
— Уж и пошутить нельзя! — развел руками Луцык.
— А, вспомнил! Медоед, — увенчались успехом попытки Кабана покопаться в глубинах своей памяти. — Настоящее чудовище!
— Что за дичь⁈ — презрительно фыркнул Луцык.
— Это не дичь. Какой-то профессор писал. Очень известный.
— Наверное, один из «британских ученых».
— А я бы сейчас дошик заточила. Туда немного майонеза, сосиску покрошить… — мечтательно произнесла Джей.
— Или бургер, — вздохнул Луцык.
— Из «Макдака»?
— Не-а, только посконный «Burger King»! — Луцык непроизвольно провел ладонью по животу. — Все, хорош о жратве. Давай-ка лучше подумаем, что нам дальше делать.
Закончив рыдать, Гюрза повела себя агрессивно. Сперва она наорала на беднягу Кабана, который бродил кругами:
— Хватит тут ходить постоянно! У меня уже от тебя в глазах рябит!
Он тормознулся:
— Хорошо, я постою.
Потом досталось Луцыку и Джей:
— А вы что там постоянно шепчетесь? Меня обсуждаете⁈
— Нам делать больше нечего, — фыркнул Луцык.
— То-то и оно, что нечего! Вместо того, чтобы шушукаться, лучше бы подумали, как нам отсюда выбраться!
И наконец настал черед Остапа:
— А ты что молчишь⁈
— Да я это…
— Скажи им, чтобы перестали меня обсуждать!
— Ребята, не надо Гузю обсуждать, — поканючил он.
— Да что с вами не так⁈ — взревела Гюрза. — Мы находимся черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше, а вы делаете вид, словно ничего такого не произошло!
— Успокойся, — сказала Джей. — Мы все растеряны, все на взводе, а ты своими воплями только подливаешь масло в огонь.
Из глаз Гюрзы брызнули слезы, она запричитала:
— Вы все… вы… я не знаю кто… вы…
Остап обнял ее, погладил по спине, угрожающе показав остальным кулак.
— Мне нужен мой солнцезащитный крем, у меня кожа чувствительная, — хныкала девица.
— Равнение направо! — вдруг заорал Кабан.
Все посмотрели в указанном направлении. Вдалеке катился грузовик с открытым верхом.
— Эй! Мы здесь! — моментально пришла в себя Гюрза и принялась размахивать руками.
— Эй! Эй! — вторили ей остальные.
Тачка, притормозив на пару секунд, направилась в сторону кричавших.
Перед ними остановился очень старый грузовик, изрядно побитый жизнью. Натуральная развалюха. Чудо, что он еще мог ездить.
Из кабины вылез шофер — коренастый мужик с длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. На нем была латаная-перелатаная рубашка в клетку и треники с пузырями на коленках, заправленные в резиновые сапоги. Из кармана штанов торчало горлышко глиняной бутылки.
Водитель был пьян в муку. Он обвел мутным взглядом всю честную компанию и грозно прорычал:
— Гребаные гады!
— Слышь, дядя, до города далеко? — спросил Луцык.
Мужик достал из кармана поллитровку жидкостью, сделал внушительный глоток и занюхал рукавом.
— Умерла! — выпалил он. — Лизонька моя! Солнышко! Умерла! Житья мне без нее нет! На кого же ты мне оставила? Лизонька! Солнышко мое! Как же я без тебя? Лизонька! Лизонька!
— Эй, мужик, ты чего? — обратился к нему Остап.
Глаза пьяного налились кровью:
— Хочешь отнять ее у меня, паскуда⁈
— А ну спрячьтесь за валуном, — шепнул Луцык девушкам.
Те немедленно исполнили его приказ.
— Не отдам! Слышите, не отдам! — заорал мужик и снова хлебнул из бутылки.
— Охолонись, дядя! И завязывай уже бухать! — прикрикнул режиссер и сделал шаг вперед.
Вдовец выкинул бутылку, в его руке сверкнул нож:
— Я тебя сейчас на ленточки порежу, гнида!
— Ты что, с дуба рухнул⁈ А ну брось пику!
Мужик пошел с ножом на Остапа, но тот ловко перехватил руку противника, выбил оружие и ударил с размаху в рожу. Нападавший явно не ожидал такого поворота событий и, отшатнувшись, прохрипел:
— Ты это чего, гад⁈
— Ничего! — последовал простой и прямой ответ, после чего оппонент был вырублен пушечным хуком справа. — Надо его связать! Кабан, посмотри в кузове, может быть, там есть веревка.
— Ловко это у тебя вышло. Не знал, что ты владеешь боевыми искусствами, — оценил Луцык.
— А я и не владею.
— А что это сейчас было?
Остап воззрился на свой кулак:
— Без понятия. Я последний раз в школе дрался.
— Со Степкой на заднем дворе? Как же, помню. Круто он тебя отдубасил!
— Твою мать! — раздался голос Кабана.
Он стоял в кузове, зажав рукой рот, лицо его выражало ужас.
— Здесь труп.
— Труп?
— Да. Тетка какая-то… Фу, меня сейчас стошнит!
За его спиной мгновенно выросла женская фигура в цветастом платье с посиневшим лицом.
— Кабан, сзади! — крикнул Луцык, но было уже поздно.
Синюшная баба с силой впилась зубами в левую ладонь Кабана. Он завопил от боли и спрыгнул с кузова тачки, прижимая к груди окровавленную руку:
— Эта тварь меня укусила! Сука! Сука! Сука!
Женщина сошла на землю. Теперь все могли разглядеть ее. Высокая, с пышными формами. Красивая при жизни, сейчас она могла понравиться разве что мухам. Голова неестественно лежала на левом плече, глаза закатились, открыв желтоватые белки. С сухих, потрескавшихся губ шнурком свисала вязкая слюна. Она рычала и скалила зубы, готовясь напасть в любую секунду.
— Мать моя женщина, да ведь это зомбарь! — воскликнул писатель.
— Придержите пьянтоса! — крикнул Остап, кивнув в сторону водилы, который уже оклемался и пытался подняться на ноги. — А я пока разберусь с этой тварью.
Луцык подобрал с земли булыжник поувесистей и, подскочив к водиле, огрел по голове. Тот ойкнул и брякнулся на спину.
Остап махал своими конечностями, как заправский каратист. Лупил зомби и так и сяк. Но