Лорейн задумчиво оглядела себя в зеркало.
Неужели сэр Джереми так подействовал на Роберта? Или муж ждал ее, поэтому стал следить за собой?
Удовлетворившись увиденным, она поспешила на ужин.
* * *
Едва войдя в столовую, Лорейн почувствовала, как сжалось сердце: Роберт сидел на месте главы семьи. Лорд Бриголь устроился справа от него и что-то говорил зятю, но тот словно не слышал, взгляд его блуждал по комнате, пока не остановился на Лорейн. Отец тоже взглянул на нее и нахмурился.
– Прошу прощения за задержку, – пробормотала она, занимая место слева от мужа.
Сэр Джереми постарался вернуться к разговору о делах, но Роберт отвечал односложно, и он вскоре сдался и сосредоточился на еде.
Лорейн было неловко, она не знала, как себя держать. Отец будто ее не замечал, а Роберт помалкивал. В воздухе разливалось напряженное молчание, окутывавшее их троих.
– Как дела в поместье, Роберт? – решилась спросить Лорейн, чтобы его прогнать.
На самом деле ей хотелось знать, как чувствует себя он сам, но такой вопрос показался ей глупым, ведь Роберт раздавлен смертью отца.
– Вполне неплохо, благодарю, – откликнулся он, не поднимая глаз от еды.
– И долго ли будет продолжаться этот спектакль? – поинтересовался лорд Бриголь. – Когда вы собираетесь рассказать мне о вашей ссоре?
У Лорейн вилка выскользнула из руки.
– Я, право… Не знаю, о чем вы, папа.
Но сэра Джереми это не впечатлило. Он обвел холодным взглядом Роберта и свою дочь.
– Я весьма разочарован, молодые люди, что вы лжете мне прямо в лицо. Как бы ты ни старался, Роберт, до меня долетали слухи об истинной причине отъезда Лорейн. И если бы ты рассказал мне все толком, я приложил бы все усилия, чтобы повлиять на нее для вашего примирения.
У Лорейн по спине побежали мурашки от его тона.
– Благодарю за заботу, но это дела нашей семьи, – прохладно ответил ее муж. – Поэтому я не посвятил вас в них. Здесь ваше вмешательство будет лишним.
Лорд Бриголь глянул на него и внушительно произнес:
– Ты не прав, Роберт. Мы теперь все одна семья и должны решать проблемы сообща.
– Не вижу здесь никакой проблемы, – заявил Роберт.
Сэр Джереми сдвинул бы брови еще сильнее, если бы это было возможно. Лорейн уткнулась в тарелку, подозревая, что теперь он примется за нее.
– Лорейн, я опечален, что узнаю о важных вещах от слуг, а не от любимой дочери.
С каких это пор она – его любимая дочь? Она чувствовала, как его слова ложатся своей тяжестью ей на плечи. Но молчание – тоже не выход, отец мог разозлиться еще больше.
– Прости, папа, – сказала она, подняв голову. – Я не хотела тебя огорчать.
– Так что все-таки произошло?
Но никто не торопился ему отвечать. Лорейн сделала вид, что тщательно жует, хотя на самом деле у нее кусок в горло не лез.
– Лорейн, из-за чего вы поссорились? – требовательно спросил отец, теряя терпение.
– Это личный вопрос, отец, – сказала она, боясь поднять глаза. – Сущий пустяк.
– Пустяк? – недовольно прорычал он. – Если ты изводишь мужа капризами в то время, как ему и без того нелегко, ведь на него свалилось управление поместьем и состоянием семьи, то это вопрос не личный, а семейный!
– Это совсем не то, что вы…
– Вместо катания по местным достопримечательностям, тебе следовало бы больше внимания уделить своим прямым обязанностям! Помощи мужу и скорейшему рождению наследника!
Лорейн покраснела. Она взглянула на Роберта и с удивлением увидела, что его лицо тоже покрылось красными пятнами. Он встал с места.
– В моем доме никто не смеет так разговаривать с моей женой! – заявил он. – Даже вы, сэр!
Лорд Бриголь прямо посмотрел на зятя и отрезал:
– Я сейчас разговариваю со своей дочерью.
– Для подобных бесед есть другое место и время! Не смейте унижать ее в моем присутствии! – не унимался Роберт.
Лорейн про себя поражалась ему. Только недавно он обвинял ее в смерти отца и готов был посадить в тюрьму, а теперь так пылко защищает… А кроме того, чтобы спорить с лордом Бриголем, нужно большое мужество.
Тогда отец тоже медленно поднялся.
– Я говорю с дочерью так, как считаю нужным! – прорычал он.
Но Роберт не отступал:
– Но вы забыли, что это мой дом и моя жена! Вы не имеете права устраивать ей допрос!
– Ты будешь мне указывать, что мне делать, щенок?!
Он ткнул в него указательным пальцем. О! Лорейн был хорошо знаком этот жест! Он означал крайнюю степень бешенства. Несколько слуг потеряли свое место после него. Она почувствовала, как по спине снова побежали мурашки. Она должна была что-то сделать! Но животный страх перед отцом не давал сдвинуться с места.
А Роберт между тем закричал:
– Вы забываетесь, сэр!
– Это ты забываешься!
Они умолкли, разъяренно глядя друг на друга.
– Я не намерен терпеть подобное! – заявил Роберт. – Я вынужден просить вас завтра же покинуть мой дом!
Эти слова произвели неожиданно отрезвляющий эффект на его собеседника. Лорд Бриголь оперся руками на стол и молчал так долго, что Лорейн стало страшно – какой приговор он им огласит? Но он наконец произнес:
– Мне кажется, я погорячился.
От удивления Лорейн даже рот открыла. Роберт тоже не ожидал отступления. А отец продолжал:
– Да-да, я немного… Я просто переживаю за вас. Нелегко стать полноправным главой семьи в двадцать лет. Извини, Роберт.
Он выпрямился и сел обратно на стул.
– Если ты не возражаешь, я бы все-таки остался и оказал тебе посильную помощь, – закончил он.
Пытаясь скрыть замешательство, Роберт произнес:
– В таком случае прошу вас не касаться больше темы нашего примирения с Лорейн. Мы способны сами разобраться.
Отец кивнул, и Роберт опустился на место. Остаток ужина прошел в гробовом молчании. Лорейн пораньше ушла к себе, сославшись на усталость.
* * *
Усталости у нее действительно было хоть отбавляй, но предстоящая встреча в библиотеке заставила о ней забыть. Лорейн с трудом могла дождаться полуночи.
Даша готовила ее ко сну и, расчесывая волосы, без конца причитала:
– Богом клянусь, я ни словечка вашему отцу ни о чем не говорила! Никогда бы не выдала вас! Он сам догадался, да еще Гришка, дурак, наверное, что-нибудь ляпнул! Сэр смотрит на меня, а у самого глаза – будто зверь! Сейчас сожрет и картошечкой закусит. Но я не говорила, ничегошеньки не говорила.
– Ну хватит, Даша! – не выдержала Лорейн, отнимая у нее гребень. – Я верю, что не говорила! Поди уже к себе! Я буду спать.
Она положила гребень на туалетный столик, подошла к кровати и сделала вид, что ложится.
– Покойной ночи, сударыня, – пробормотала Даша, погасив лампу.
Но стоило ей выйти за дверь, как Лорейн вскочила. Засыпать ей не стоило, да она бы и не смогла. Поверх ночной рубашки она надела халат, вновь зажгла свет и взяла полистать свой альбом с рисунками. Но, пока руки перебирали плотные листы, в голову лезли настойчивые мысли.
Отец странно вел себя за ужином. Она в жизни никогда не видела, чтобы он перед кем-то извинялся. Стукнуть кулаком по столу, собрать вещи и уехать сию минуту – это было бы его обычным поведением. И Лорейн подозревала, что он остался непроста, стерпел выходку Роберта ради какой-то цели. Но какой? Что ему здесь нужно?
А вот воспоминание о том, как Роберт за нее вступился, разлилось теплом по сердцу. Что бы он ни написал в письме, что бы ни думал и ни говорил, он все равно готов ее защитить. Он примет ее обратно, они помирятся, и все будет хорошо! От этой мысли сердце забилось быстрее. Выходит, что она уже простила его? А что, если…
Если все не так? Она не знала, чего ей ждать теперь от Роберта. Он мог снова оттолкнуть ее, снова обидеть. Разве можно верить тому, кто повел себя так жестоко? Все тепло вдруг вышло, как из прохудившегося дирижабля. Как теперь залатать эту дыру?
Чтобы успокоить бешено колотящееся от волнения сердце, Лорейн попыталась сосредоточиться на рисунках. Теперь она жалела, что так мало рисовала во время их путешествия с Робертом. Осталось лишь несколько быстрых набросков. Зато в «Марине» больше ей заняться было нечем, но многие цветы к этому времени уже отцвели, и страницы альбома хранили морские виды