Теперь, когда татары оказались зажатыми с обеих сторон, предстояло самое главное.
Перед мысленным взором Девлет Гирея мелькнул кровавый лик Судбищенской битвы. Тогда, во время очередного похода на Москву, по Муравскому шляху он вёл не такое многочисленное войско, какое у него было под рукой теперь, и неподалеку от Новосили, не доходя Оки, его встретил посланный Грозным воевода Иван Васильевич Шереметев. И всего-то у Шереметева было тысяч восемь-девять воинов, не больше. И тогда русские тоже наступили ему на хвост, захватили обозы и стали преследовать распущенные по округе отряды и уничтожать по частям его войско, увлёкшееся грабежом. И тогда тоже от Оки русским пришла подмога с самим Иваном во главе. За Судбищи русские в прошлом году заплатили разорением многих городков, тысячами пленников, уведённых в Крым и проданных на невольничьих рынках Самарканда, Бухары, Неаполя. Но что будет теперь? И кто расплатится на этот раз?
Свита между тем, видя начало разгрома, проявляла обычное в таких обстоятельствах волнение, готовое перерасти в панику. Торопили и его, главнокомандующего. Потому что одна часть его главных сил уже была сдавлена русскими и гибла под ударами с тыла, а другая спасалась бегством. Крымский царь ещё какое-то время наблюдал за гибелью своего войска и всего похода, затем жестом приказал сворачивать ставку и уходить. Своему гибнущему войску он уже не мог помочь ничем. А губить последних царевичей было неразумно. Где ему взять взрослых сыновей для новых битв? Даже Всевышний их ему не даст. Хватит царской крови. Русские просторы, эта грубая земля, где растут лишь полынь и чертополох, готова поглотить целые реки крови, своей и чужой, и при этом не оставить и следа…
В Большом полку дрался казачий отряд атамана Мишки Черкашенина. Людей у Черкашенина было побольше, чем у Ермака. Да и слава в то время его была куда выше.
Происходил этот славный атаман из запорожских казаков, из той вольницы, которую два века спустя опишет Николай Васильевич Гоголь в своей бессмертной повести «Тарас Бульба». Да и изломы его судьбы невольно заставляют вспомнить гоголевского полковника Бульбу и его сыновей. Это их, чубатых, не знающих власти ни Москвы, ни Варшавы, ни Крыма, ни Константинополя, называли черкасами. И в отряде Ермака они тоже были. Гулял этот Мишка со своими молодцами по степной украйне, спускался по Дону и Кальмиусу к Крыму, грабил и вытаптывал татарские улусы, угонял табуны. В московских грамотах той поры, хранящихся в Разрядном приказе, не раз упоминалось об этом лихом атамане. Как свидетельствует казачий историк Э. В. Бурда, в 1548 году вместе со служилым казаком Истомой Извольским-Туляниным Михайло Черкашенин «поставил на Великом перевозе (Волго-донской переволоке) укрепление – залогу (острогу). Это первое известное поселение казаков на Дону позволяло донцам препятствовать взаимодействию крымских татар с поволжскими ханствами – Казанским и Астраханским». Как знать, возможно, среди рядовых казаков, а может, уже и есаулов, мужал и набирал силу воинский талант молодого Ермака. Во всяком случае, Михайло Черкашенин был несколькими годами старше Ермака. В том же 1548 году Черкашенин вкупе с Извольским разбил отряд крымского князя Аманака и примкнувших к нему черкасских и азовских людей, которые пришли уничтожить, срыть казацкую залогу на переволоке. Захватили большие трофеи, в том числе семь пушек. Успех окрылил донцов, и они в скором времени отстроили на Дону ещё несколько городков и укрепили их. Ногайский князь Юсуф отправил в Москву посольство и жаловался царю Ивану Васильевичу, что-де казаки самочинно поставили по Дону четыре крепости и из них беспокоят их кочевья, угоняют табуны. Царь был занят ливонскими делами, на западе назревали большие осложнения, и жалобу ногайцев по поводу бесчинств казаков оставил без последствий, сославшись на то, что те вольные люди, которые живут в степи на украйнах, ему не подчиняются.
Тем временем Михайло Черкашенин «со товарищи» прошёлся по керченским местам, по богатым городкам и селениям черноморского побережья, которые уже относились к владениям Крымской Орды, где в то время безраздельно царствовал Девлет Гирей. Иван Грозный, конечно, лукавил, говоря, что казаки – народ вольный и ему не подчиняются. Вольный-то вольный, но порой действовал бок о бок и заедино с Москвой. Когда, к примеру, царский воевода Чулков громил крымцев под Азовом, атаман Черкашенин «со товарищи», как о том повествует Никоновская летопись, «приходил… Миюсом-рекою в море, а морем под Керць[20] и тут повоевал… и отошёл здорово». Не забыл атаман и поминки для Москвы: «Месяца июня[21] прислал Мишка черкашенин двух языков, один крымец, другой турченин».
Вскоре на Крым обрушился со своими казачьими отрядами князь Дмитрий Вишневецкий. Действовал он в союзе, а порой и от имени Москвы на Северском Донце. А тем временем воевода Данила Адашев имел задачей выйти Днепром в Чёрное море. Чайки казаков Михаила Черкашенина пересекли Азовское море и подошли к Керченскому проливу. Путь в Чёрное море был проложен.
Многому научился Ермак у удалого и везучего атамана, которому, казалось, сам архангел Михаил помогал держать в бою клинок: и как залоги строить, чтобы контролировать водные и иные пути, и как казачью вольницу в руках держать, и как парус ставить, и как дуван (добычу) делить, чтобы не оставлять за спиной недовольных.
С некоторых пор, вопреки злым советам наушников, Иван Грозный проникся доверием к атаману. В 1570 году царь попросил у казаков помощи: проводить своего посла в Константинополе Ивана Новосельцева по трактам мимо Рыльска и Азова до донских зимовищ. Места те были разбойничьи. К тому же московское посольство могли перехватить и крымчаки, и забегавшие сюда ногаи. Это было предложение о службе, и Черкашенин, посоветовавшись с казаками, его принял. «…тем бы вы нам послужили, а Мы вас за вашу службу жаловать хотим», – отписывала казакам Москва. Казаки выполнили взятые на себя обязательства и благополучно проводили посла и его свиту до старинного Кобякова городища, что в устье Аксая. Дальше начинались земли, которые контролировали разъезды турок и крымских татар.
«С этого времени, – пишет казачий историк Э. В. Бурда, – казаки стали получать “государево жалование”, включающее деньги, порох, свинец, селитру, ядра, хлеб и вино. 3 января 1570 г. считается официальной датой образования Войска Донского».
А через два года атаманы Михаил Черкашенин, Ермак Тимофеевич, Матвей Мещеряк и другие в составе московского войска под руководством боярина князя Михайлы Воротынского выехали в поле под Молодями, чтобы