«Мой дорогой Георгий!
Прости меня за то, что ты сейчас читаешь эти строки. Я отдал бы многое, чтобы никогда не писать тебе это письмо. Прочитав его, ты, скорее всего, будешь до конца жизни презирать меня.
Георгий, то, что произошло со мною, трудно объяснить словами. Я всегда говорил тебе о том, что ещё не встретил в жизни ту самую женщину, которую бы крепко полюбил и на которой захотел бы жениться.
И вот это произошло. Произошло то самое чудо. И эту женщину зовут Анастасия.
Прости меня, милый, если сможешь. Поверь, но то, что случилось, было сильнее меня.
Это, Георгий, судьба. И Настя тоже полюбила меня.
Взываю к твоему христианскому великодушию – прости нас обоих.
И помирись, пожалуйста, с Александрой.
У вас отличная и крепкая семья.
Прощай, Георгий.
Не поминай лихом своего старого, но доброго к тебе дядю Колю…
10 августа 1922 г.»
* * *
Гурьев с усмешкой посмотрел на нас открытым взором серых глаз.
– Вот так, господа. Вы смотрите на меня с таким удивлением… А между тем, всё это правда. Как оказалось позднее, мой дядя действительно успел познакомиться с Настей. А потом… Потом меж ними произошло, видимо, нечто такое, что и заставило его послать мне это письмо. Словом, они весьма замечательно спелись. Чему тут удивляться? Настя не могла ему не понравиться. А он ей? Не знаю. Ему было пятьдесят четыре, но он выглядел весьма импозантно. Поверьте, моего дядю обожали все женщины. И было, видимо, за что.
Через месяц общие знакомые сообщили мне о том, что в Сан-Франциско состоялась пышная свадьба графа Гурьева и графини Лансере.
А еще через полгода я узнал о его скорой кончине. Мой дядя скончался от сердечного приступа, когда ему было пятьдесят пять.
Что касаемо нашего брака с Александрой, то он все-таки распался. В какой-то момент я понял, что при всём желании я не смогу уже ни с кем жить. Мне было почти физически плохо в обществе людей. И тем паче я не представлял себе, как после Насти я смогу хотя бы обнять другую женщину. Даже, если эта женщина столько лет была моей женой.
А Александра с детьми сначала уехала к моим родителям в Цюрих. А потом к родственникам в Америку. Через год она повторно вышла замуж. И вполне себе счастлива в новом браке.
– Подождите, граф, – не выдержал Алекс. – А Анастасия после смерти вашего дяди, куда делась?
– Куда? Мне это было уже не интересно. Я продал наш дом в Пасси. И перебрался сюда, на Монмартр.
– Неужели же это всё? – пробормотал я.
– Почти всё… Но было еще одно событие. И без него мой рассказ оказался бы неполным.
– Не томите, граф.
– С тех пор прошло около шести лет. Как я уже сказал, я перебрался на Монмартр и, не смотря на оживленность этого легендарного местечка, стал вести довольно уединенный образ жизни. Я чурался всяческих близких знакомств. Первые три года я вообще довольно редко выходил из дома, проводя всё время в полном одиночестве, молитвах и чтении книг. К счастью, в этот раз я обошелся без помощи психиатров. Наверное потому, что из-за отсутствия дяди, меня некому было спровадить в их спасительные кабинеты. Теперь мне приходилось спасаться самому. Да, я много молился и часто посещал христианские храмы. К счастью, все те наваждения, в виде слуховых и иных галлюцинаций, почти перестали меня тревожить, и сошли на нет. Иногда мне казалось, что весь груз этих мучительных образов взял на себя мой Николай Александрович. Забрал их вместе с Настей, оставив меня без Насти и без тревожных призраков, связанных с нею. И это помогло мне выжить. А мне оставались лишь те самые рисунки некогда милого образа. Только теперь я рисовал её рыжие волосы, ни от кого не таясь. Мне не нужно было прятать их от жены. Да и вообще ни от кого не нужно было прятать.
Не смотря на горечь потери, я словно бы стал намного свободнее. Мне не нужно было никого искать. И я не должен был кого-то обманывать и претворяться. Я просто знал, что родился лишь для того, чтобы встретиться с ней в этом воплощении. Встретиться и полюбить. В этой женщине уживались два равновеликих начала – святость и порок. Она была для меня ангелом и демоном – одновременно. И я был ей благодарен за те самые три месяца безмерного счастья.
Конечно, первые полгода, еще до кончины дяди, я остро ненавидел их обоих. Порой я даже не знал, кого из них я презирал сильнее – того, кого я любил и почитал больше собственного отца, близкого мне человека, который подло увёл у меня мою любовь. Или её, ту, что клялась мне в верности и бросила меня, укатив с ним в Америку.
Когда же до меня дошли новости о его смерти, то вначале, не смотря на то, что он был моим родственником, я не смог сдержать в себе сладостной удовлетворенности случившимся. Я не мог сдержать желчи. Я фантазировал о том, что это сам фатум. И что он всегда карает предателей и подлецов. Да, я не смог удержаться от тихой радости за то самое возмездие, которое, как мне казалось, весьма заслуженно получил мой Николай Александрович. Пару недель я ходил почти счастливым. Мне казалось, что вот-вот одинокая Настя предстанет предо мною в слезах покаяния. Но этого не произошло. Она даже не собиралась ко мне возвращаться. От общих знакомых я узнал о том, что через год она вновь вышла замуж. За кого – я не знал. И, если честно, не хотел уже знать.
Злость к дяде постепенно прошла, уступив место равнодушию. А еще чуть позднее, спустя два года, я всё-таки пошел в собор Александра Невского на Rue Daru и заказал по дяде поминальный молебен. Я долго стоял со свечой возле иконы Николая Чудотворца, ровно до тех пор, пока слёзы прощения не очистили мою душу.
Понемногу я стал выходить к людям, изредка общаться и рисовать не только рыжие локоны. Я стал выезжать на природу и писать пейзажи. Так я и жил все эти годы. Александра посылала мне фотографии наших взрослеющих мальчиков. А младший сын стал писать мне письма.
Прошло около шести лет, и мне казалось, что я больше никогда её не увижу.
Но я