– В том же году?
– Нет, это на год раньше было. А в том году Лиля с Серегой ходила, за руки держались. А потом бросила его. Она вообще легко бросала парней.
– А они – её?
– Никогда. Что-то в ней было такое особенное, притягивающее.
– А где сейчас Лиля, вы не знаете?
– Она потом уехала из Новосибирска, не встречал её никто.
– Вы с её мамой не общаетесь? Говорят, вы знакомы с ней.
– Я?! Нет, кто такое сказал? А, это тетка моя раньше с ней работала в поликлинике, кое-что рассказывала. Говорила, что Лиля за араба замуж вышла. И фамилию взяла Рафик, как машина такая «РАФ», «рафик». Но мне эти сплетни были ни к чему. После смерти Павла моя карьера постепенно пошла в гору. И на несколько лет девчонки все были мои. Но такова вся спортивная жизнь, приходят другие чемпионы.
– А вы могли бы через вашу тетю узнать координаты Лили у её мамы?
– Тетя давно на пенсии, да и не дружила она с Лилиной матерью. Та была врачом, а моя тетка – санитарка, так только, чай вместе пили иногда, да судачили, как все бабы, то есть, женщины, любят. Кстати, через эти разговоры я и в биатлон попал. Мать Лильки сказала моей тётке, а она – моему отцу, что мальчик соседей по даче пошел в детскую секцию биатлона. А отец сразу решил, что и мне туда надо. Уж очень хотел он меня от компании во дворе оторвать. Я сперва не хотел, а потом понравилось. Там и с Павлом познакомился, те самым «мальчиком соседей по даче». Так моя судьба решилась, сделал карьеру: спортсмен, тренер, институт физкультуры, приличная работа, квартира, семья. А ребята со двора – кто сел, кого зарезали, кто от водки загнулся. Та ещё было компания! Вот вам сюжет для новой книги, расскажу, если хотите.
– Я ещё эту книгу не закончила. В том пожаре погибла ещё Лиза Павелицкая.
– Да, красивая была девушка, жалко.
– Она вам нравилась?
– Она всем нравилась, Мишка и Сашка ей цветы таскали. Пашка на неё так запал, что даже жениться захотел.
– А она любила Павла? Хотела за него замуж?
– Конечно, хотела.
– А говорят, что она не ответила на его предложение.
– Разве? Не помню. Мне казалось, что ответила.
– Она не сказала: «Да, я согласна», она сказала: «Завтра поговорим».
– Ну, это же не значит: «Нет, никогда! Уйди, противный!» Лиза кокетничала, она просто заводила Пашку, чтобы назавтра ещё раз, уже при родителях, руки попросил. При родителях – это гарантия. А то вечером в компании, мало ли кто, что сказал. Девушка поверит, отдастся – а назавтра парень: «Не помню, что болтал, был выпивши». Как в песне «Шумел камыш». Ну, и она добилась своего: я Пашку в таком угаре ещё не видел. Эх, Лиза-Лиза-Лизавета! В неё даже этот, как его – Вадя, влюбился, чокнутый.
– Вы думаете, из-за него случился тот пожар?
– Конечно. Из-за ревности. Это псих бегал за ней, как собачонка, а потом озверел – и поджег их с Пашкой.
– А вы где были?
– Я спал.
– А подробнее?
– Один спал, в доме, в дальней комнате. Я выпил водяры на речке, меня развезло на жаре. Обидно было, все девчонки заняты: Лиза – с Пашкой, Лиля – с Серегой, к Поле сунулся – а она Мишку выбрала.
– Даже шум пожара не слышали?
– Баня же не рядом с домом, она в конце огорода. И уснул я крепко, мы прошлую ночь долго у костра сидели, не выспался. Меня еле растолкали, уже пожарная машина была. Задолбали потом меня менты. Месяца два доказывал, что я не «верблюд». Ну, не слышал и не видел ничего!
– А кто вам рассказал про Вадю?
– Да все говорили, вся Лесновка.
– Кого-нибудь конкретно назовите.
– Ну, не помню точно. Мишка говорил, Сашка сомневался, а Поля не верила, жалела придурка. Да только он, виноватый или нет, всё равно не выжил.
Некоторое время ехали молча. Ефимов, похоже, расстроился, вспомнив про пожар, даже пиво открывать перестал. Марина обдумывала услышанное и смотрела в окно. Местность стала очень живописной. Дорога из асфальтовой превратилась в проселочную, она шла по просеке среди чудесного соснового бора. Но трясло здесь прилично, пришлось держаться за ручку. Вот лес поредел, расступился, и машина въехала в Лесновку. Марина ожидала сходства с другой деревней на Оби, Белый Яр, где она была, дай Бог памяти, 12 лет назад.
Определенное сходство было, ведь берег – тот же, правый, высокий и обрывистый. Но эта деревня была, видимо, когда-то совсем маленькая. Старых домов почти не было видно, все больше дачи и коттеджи. Планировка была более регулярная. Две параллельные прямые улицы: Обская и Лесная, – с табличками и номерами домов.
Возле крайних домов вышли из машины, и Юрий повел Марину на экскурсию. Марина панорамно сняла все три дома с противоположной стороны улицы: слева – дача Морозовых, в центре – дача Олениных, справа – дача тёти Зины, матери Вадика. Дача Морозовых была не слишком ухоженной, легкий летний домик, почерневший без покраски, вход и веранда находились с обратной стороны от дома Олениных. Дом тёти Зины сменил хозяев, приобрел нарядный внешний вид, его или обшили сайдингом, или даже совсем перестроили, но дом Олениных остался нетронутым, это был большой, добротный дом из бревен, с пристроенным вторым этажом под высокой железной крышей и просторной верандой со двора. Три палисадника тоже отличались: в первом росла чахлая сирень, она уже отцвела, во втором – ухоженные тигровые лилии только набрали цвет, в третьем росли сплошные сорняки, да несколько самосевных цветочков, с тонкими длинными лепесточками. Марина вспомнила – касмеи. Марина и Ефимов прошли вдоль улицы Обской, а потом повернули за угол и двинулись вдоль огородов на улицу Лесную.
Через два низеньких штакетника усадьба Олениных неплохо просматривалась. Юрий пояснял, где было место костра, где баня.
– Оленины первые купили здесь дом, Аркадий Александрович был большим человеком в горбольнице, ему разрешили. Дом он потом постепенно достраивал, улучшал. А не купил бы он дом, деревни, наверное, не стало бы. А Вершинины позже поселились, по их примеру. Они взяли участок с развалюшкой, снесли и новый дом с нуля построили. Директор завода мог себе позволить. Он и свет сюда провел, вернее, добился, чтобы из соседней деревни дотянули три километра проводов. Тогда сюда и другие