***
Неужели закончился кошмар? И жизнь снова вернется в спокойное русло?
Мне часто снится тот подвал, где держали меня. Во сне я утешаю себя, что это – неправда, это – сон, и на самом деле – я на свободе. Но как бы я себя ни уговаривала, ужас тихими струйками вползает мне в душу. Страх сковывает меня, я кричу и… просыпаюсь на мокрой от слез подушке. Забуду ли я когда-нибудь тот страшный подвал?
Марина, милая Марина. Как же мне отблагодарить ее за все, что она сделала для моей семьи? Нет такой платы и награды. Не иначе, Бог услышал мои молитвы. И мой Ангел-хранитель старался изо всех сил оберегать меня. Ничем другим я не могу объяснить произошедшее. Татьяна, медсестра из «Абсолюта», не дошла до Марины. Но дети, которых она поставила у дверей магазина, попались на глаза Марине. Нет, это не случайность, что Марина с ее характером не прошла мимо чужих малышей. Она беспокоилась об их судьбе и дальше, когда уже милиция успокоилась. И поэтому мой Ангел-хранитель привел Марину к тому злосчастному подвалу.
Марина организовала наш невероятный побег, убедила сестру и мужа помочь нам. После спасения меня с детьми перепрятывали несколько раз. Чуть больше суток мы прожили у Марины в коттедже. Марина очень гостеприимная, у нее еще жила с дочкой и сыном какая-то дальняя родственница, Евгения, она уехала назавтра. Но я ее никогда в жизни не забуду! Ведь эта Евгения ради меня лазила в трубу в подвале, вскрывала решетку.
Только я начала привыкать, что нахожусь в безопасности, как вдруг ночью нас разбудили и увезли в Москву к родителям Марины. Я всю дорогу дрожала, но ни погони, ни перестрелки не было. Николай Николаевич и Елена Алексеевна – прекрасные люди, я их не видела со школьных времен, лет 5 или 6. По звонку Марины ночью они приготовили нам комнату и, на всякий случай, ужин. И никаких расспросов. Елена Алексеевна – к тому же, врач. По моей просьбе она утром осмотрела Митю и Леночку. Я боялась, что над малышами ставили какие-нибудь опыты в той клинике. Но Елена Алексеевна заверила меня, что дети здоровы, и предложила, если я сомневаюсь, помочь детально обследовать их. Видя мое состояние, они как-то договорились с работой, чтобы не оставлять нас в квартире одних. Папа Марины неутомимо читал моим ребятишкам детские книжки, а Елена Алексеевна угощала домашней стряпней. Жаль, мало мы у них пожили.
На третью ночь нас спрятали в квартиру к школьной учительнице Марины, Галине Леонидовне. Квартирка у Галины Леонидовны маленькая, тесная, а живет она вдвоем с внуком-студентом. Но Максим лег на кухне, а нам выделили комнату. Я боялась, что мои дети будут досаждать старушке. Как ни уговаривала я их сидеть тихо, но дети есть дети, они не могут долго оставаться без движения. Но Галина Леонидовна ни разу не прикрикнула на детей, как бы они ни шалили, наоборот, предлагала им то в прятки поиграть, то в догонялки. Такое ощущение, что они ей и не мешали.
Я понимала, что мой муж в опасности, и пока он находится в руках бандитов, нам нельзя возвращаться домой. Неизвестность пугала меня. После обеда, уложив детей спать, я сама прилегла на диван, но не спала, а плакала и молилась за мужа. Я виновата, я – плохая жена. Почему я не разговорила его, не вызвала на откровенность? Я бы не позволила ему погнаться за этими деньгами, я бы сказала: «Любимый, будем жить скромнее, я могу шить больше, но не надо тебе рисковать жизнью из-за денег!»
Галина Леонидовна почувствовала мои слезы. Она тихонько вошла, села ко мне на диван, и как маленькую гладила меня по голове, утешала.
В это время к нам пришла Марина и привела следователя, Федора Афанасьевича. Он по внешности – совсем не Джеймс Бонд, скорее похож на школьного учителя или даже бухгалтера. Я поняла по его лицу, что что-то случилось.
– Сергей? Что с ним? – я не могла говорить от волнения.
– Олеся Григорьевна, все закончилось, вы можете ехать с детьми домой. Вас сейчас отвезут на машине.
– Но у меня нет ключей от квартиры, – растерялась я.
Он протянул мне мою сумочку:
– Это ваша?
– Моя. А как она у вас оказалась? – Сердце мое сжалось от страха. – А где Сергей! Я не поеду без него! Скажите, что с ним?
– Мы нашли его, да не плачьте так! Ему придется, видимо, немного побыть в больнице.
– В больнице? Он жив?
– Жив, конечно!
– Отвезите нас к нему! Немедленно! Я требую, чтобы нас отвезли к нему! Я должна его увидеть!
Я опустилась на диван. Дети прижались ко мне и заплакали в голос.
– Что же вы, сами плачете и детей нервируете? Все закончилось благополучно, вы все живы-здоровы. Но Сергей получил легкое ранение – небольшая царапина на руке и одно ребро сломано. Скоро заживет, я вас уверяю, что это не смертельно. Поезжайте домой, приведите себя в порядок, и я отвезу вас навестить супруга.
– Нет, мы поедем прямо сейчас!
– Там проводилась операция по захвату, беспорядок. Не стоит вам с детьми смотреть на это.
– Только к Сергею!
– Хорошо, хорошо. К Сергею, так к Сергею.
Мелькают дома пригородной зоны. Знакомый пейзаж проплывает за окном. Неужели мы едем в клинику «Абсолют»? Как будто, прочитав мои мысли, Федор Афанасьевич поясняет: «Мы едем в «Абсолют». Вашего мужа держали в том же здании, что и вас. Но вы были в подвале, а он на третьем этаже. Когда началась операция захвата, он решил сам освободиться и даже вышел в коридор. Там его и подстрелил один придурок. И он у вас молодец, даже не пикнул, когда его ребята перевязывали. Чтобы следствию помочь, он в больницу отказался ехать. Сергей пока там, на месте, показания дает».
Мы подъезжаем, я вижу высокое крыльцо. Сбитая вывеска лежит рядом, на ступеньках. Боже мой, в клинике же находились дети! Они что, стреляли при детях!
– А дети, которые здесь были? И в той части здания, за забором? Они не пострадали?
– В «Незабудке» с утра объявили учения по гражданской обороне, их не было уже в девять. С детьми все в порядке. Испугаться не успели. Операцию начали, когда они вышли на прогулку после завтрака. Мы быстренько убрали одну секцию забора, вывели детей со двора, погрузили в автобус и увезли. Ребятишки ничего и не поняли. Потом объявили в громкоговоритель, что здание заминировано, и нормальный персонал моментально эвакуировался.