Юля улетела, нежный запах ее духов витал в кухне.
– Всем хочется счастья! Но у каждого оно свое! – Евгения устало опустилась на стул в кухне. – Извини, слышала Ваш разговор. Не успела далеко уйти.
– А ничего секретного в нашем разговоре не было. Юля деньги привезла.
– Кто такой Владислав? Её новый ухажер?
– Вовсе нет! Это же Серегин, кинорежиссер. У них чисто деловые отношения. Юля снималась в его последнем фильме «Царевна Софья» в главной роли. У них сейчас показ начинается, презентации всякие, тусовки. Я в деталях не разбираюсь. А Серегин – режиссер с мировым именем! Его фильмы даже международные призы брали. Мне лично понравился фильм «Царевна Софья». Мы всей семьей ходили на презентацию в Дом кино. Это было как раз перед покушением на Виктора Александровича.
– А Илья был с вами?
– Нет, его точно не было! А может, он уже тогда исчез?
Евгения расплакалась.
– Марина, я молюсь про себя днем, вечером, ночью. За Илью молюсь! Пусть Бог меня накажет, это я его полюбила! Я одна виновата! Украшения свои храму отдам, только бы он жив оказался!
– Не плачь, выпей валерьянки. Завтра нам «на дело» идти, а ты расклеилась. Да без тебя вся завтрашняя операция насмарку пойдет! Ты же у нас главное действующее лицо! Сама же вызвалась!
– Вызвалась – сделаю! За меня не беспокойся. Я же бывшая спортсменка, у меня нервы крепкие. До восемнадцати лет в волейбол играла.
– А почему ты рано спорт бросила? – Марина решила отвлечь Евгению от грустных мыслей.
– Не бросила, а выгнали. Выбросили на улицу, как старую кошку, которая перестала ловить мышей. Травму получила, не смогла восстановиться. Мне быстро нашли замену, из молодых, да ранних. Осталась у разбитого корыта. Ни специальности, ни образования. Всю жизнь на спорт положила. В школе путем не занималась: то сборы, то соревнования. И дальше не до института было. Хотела тренером устроиться, но места не нашлось.
Перебивалась случайными заработками, опускалась все ниже. А тут Виктор подвернулся: богатый, сильный, уверенный в себе. Голову потеряла от него. Влюбилась, как дурочка, по самые уши. А он меня не любил нисколечко, видел только мордашку, фигурку, ножки. Ни одной минутки не любил! Использовал. Хотел тоже на помойку выбросить, как наигрался. И выбросил бы, не задумался. Но я от него случайно забеременела. Металась, не знала, как поступить. Даже мысль была – аборт сделать. Случайно не сделала. Утром мне в больницу идти, а с вечера ураган настоящий разыгрался. Я задумалась, а не знак ли мне? Не спала ночь, так и сяк прикидывала, как жить дальше? Но утром пошла я все-таки в больницу. Пришла, а там проблема: ночью от сильного ветра деревья упали прямо на провода. Ремонтники времянку протянули до больницы, чтобы совсем без электричества не оставаться, но плановые операции все отменили.
И поняла я, что третьего знака мне не стоит ждать. А ребенка Бог мне дал, даст и выкормить. Сказала Виктору о своей беременности. Не била на жалость, не надеялась, что ребенка он признает или поможет мне материально. Ничего я не просила у него. Хотелось одного, чтобы он знал, что где-то на белом свете живет его сын или дочь. А Виктор обрадовался, чуть не плакал от радости. Со мной, пока беременная ходила, как с королевой обращался. Я тогда поняла, где его слабое место – дети! Сашу я родила, чтобы сильнее привязать Виктора к себе. Дурочка! Не понимала, что только любовью можно привязать и ничем другим!
А потом он перевез нас в Швейцарию. Я радовалась сначала, не понимала, что он от нас избавиться хочет. Заставил документ у нотариуса подписать. Я подписала, не глядя, так я ему верила. Я считала, что Виктор нам замок подарил. Потом, когда внимательно прочитала бумаги, уже поздно было. Виктор меня в золотую клетку посадил. Нет, я могла покинуть ее в любой момент по собственному желанию. Но без детей!
Так и жила я затворницей в Швейцарии, пока Илья не приехал.
– Марина! Где же Илья? Как ты думаешь, он жив?
***
Утром Марина отправилась с Машей в клинику «Незабудка». Маша заранее договорилась с Ириной Аркадьевной, заведующей, об интервью для журнала «Кредо» и передала ей список вопросов. Брать интервью Марине было не в диковину, все шло, как по маслу. Марина машинально задавала вопросы, записывала ответы на диктофон, делала снимки. Ровно в половине двенадцатого, она встала и покинула клинику. Марина демонстративно распрощалась с заведующей, Машей, села в свой автомобиль и отъехала от клиники. За поворотом она свернула влево на лесную дорожку, развернулась и встала за молодыми елочками, как за зеленым забором.
Время медленно ползло, оно как будто смеялось над Мариной. Марине казалось, что она видит все, что происходит сейчас в подвале. Вот Андрей с Евгенией спускаются в подвал. Они в рабочих костюмах, с инструментами в руках, тащат коробку. Накануне заведующую предупредили о якобы запланированной проверке воздуховодов. Различных проверок в клинике была масса, одной больше – одной меньше. Ничего особенного. Андрей с Евгенией постарались максимально изменить свою внешность, низко надвинули козырьки кепок. Они намеренно отворачивались от видеокамер, расположение которых тоже разведала Маша. Сама она должна быть в массажном кабинете, в открытую дверь которого просматривался весь коридор. Из кабинета по трубе до камеры Олеси всего восемь метров. Маша заранее пронесла в массажный кабинет сумку с одеждой для Олеси и детей. На всю операцию отводилось двадцать минут.
Марина непрерывно смотрела на часы. Ей показалось, что прошла целая вечность, когда она услышала, наконец, шум подъезжающей машины.
Фургончик с темно-синими полосами и надписью «ООО Моспромвентиляция» остановился рядом с елочками, где Марина спрятала свою машину. Евгения вывела пленников. Андрей быстро отрывал полоски самоклеящейся пленки с бортов и с номера машины.
Олеся с детьми сели в машину Марины. Олеся сидела молча, с испуганными глазами и тихо плакала. Дети Олеси жались к матери, не смея шумно радоваться своим приключениям. Марина помчалась к своему коттеджу.
***
Андрей утром позавтракал кашей и, как ни в чем ни бывало, собрался и уехал на работу. Марина присела на диванчик в кухне. Она до сих пор не могла поверить, что все уже позади. «Какой же Андрей хладнокровный! А я стала трусихой, раньше я не была такой. Это потому что я теперь не одна: у меня есть сын». Размышления Марины