– Придется второй решеткой заняться Маше. Девочки, учтите, у нас всего полчаса времени, пока дети будут вместе с Олесей.
– А я смогу перекусить решетку? Я никогда ножниц по металлу не держала в руках, – заволновалась Маша.
– Сейчас принесу ножницы. И перчатки заодно, а то мозоли набьешь.
Ножницы оказались не очень большими, но тяжелыми. Андрей резал жесть быстро и без видимых усилий. Марина попробовала отрезать небольшой кусочек, с трудом, но у нее тоже получилось. Но Маша никак не могла приспособиться. Полоса металла гнулась, перекашивалась, но отрезаться не хотела.
– Слабая у тебя кисть, Маша. Что же ты, никогда не тренировалась?
– Ну, если бы знала, что придется участвовать во взломе, то непременно потренировалась бы! – поддела Андрея Маша.
– А давайте я попробую, – голос Евгении прозвучал, как гром среди ясного неба.
Троица взломщиков застыла. Картина не поддавалась никакому разумному объяснению: двенадцатый час ночи, на кухне валяются картонные коробки, а на столе разложена газетка с какой-то грязной железякой, и Маша в рабочих перчатках с ножницами пыхтит над ней. Что придумать, что ей сказать? «А мы тут плюшками балуемся»? И как давно она подслушивала?
Евгения при всеобщем оцепенении взяла ножницы и ловко отрезала ровную полоску жести.
– Уж извините, я не хотела вмешиваться. Мне просто не спалось, и я пришла выпить теплой водички. Извините, я случайно услышала ваш разговор. И я готова спасать Олесю и детей.
– Вот это да! – Все одобрительно загалдели.
– Я же волейболом серьезно занималась в молодости, даже в молодежной сборной была, у меня кисть сильная. И я миниатюрная, как Маша. Я пролезу в эту вашу трубу. Но почему вашу подругу не может спасти милиция?
– Да потому что мы не знаем, кто стоит за этим похищением. Может, они имеют информаторов в милиции? А Олеся – моя давняя подруга. И видела бы ты этих ребятишек!
План продумали до мельчайших деталей. Главными исполнителями стали Андрей и Евгения.
Евгения удивляла Марину все больше и больше. Марина вспоминала свое первое знакомство с Евгенией. Их с Андреем тогда пригласил Виктор Александрович составить ему компанию в поездке в Швейцарию. Они остановились в замке на берегу Роны, где жила Евгения с детьми. Андрей впервые увидел своих младших брата и сестру. Евгения показалась Марине высокомерной, заносчивой. И по виду она больше напоминала холеную француженку, чем русскую бабу. Но здесь, в России, под знаком беды и тревоги за судьбу любимого человека, Евгения раскрылась с другой стороны. Марина уже не могла представить ее не только во главе заговора против Виктора Александровича, но и соучастницей. Нет, с Евгении и Ильи Константиновича определенно можно снять подозрения. Если бы он был жив, разве не дал бы знать любимой женщине?
Марина машинально прибирала на кухне. Ее страшил предстоящий день. Андрей, как лег, сразу уснул. Ну и нервы у супруга! Марина лишь сейчас осознала, что предстоящее мероприятие может стать весьма опасным. И ведь именно она втянула своих близких в эту авантюру. А не является ли задуманное ею уголовно наказуемым? А вдруг охрана откроет стрельбу?
Марина встала к окну. За окном шел снег. Крупные снежинки медленно кружились в воздухе в замысловатом танце. «Скоро зима, и в январе Сашеньке исполнится год!». Свет фар, въехавшей во двор машины, проскользнул по стеклу. Темная машина подъехала к крыльцу. Евгения, запахивая халат, торопливо вошла в кухню.
– Я не спала, стояла у окна, вижу машина. Марина, ты не знаешь, кто приехал?
– Нет, машина мне не знакома. Но ее впустила охрана, даже не могу предположить, кто это. На милицию не похоже.
– А вдруг Илья приехал? – Евгения подбежала к двери.
Марина подумала с грустью, что шансов на это не остается. То, что его тело не нашли, увы, ничего не значит. Зазвонил сотовый Марины:
– Марина, это Юля. Открой мне двери, не хочу будить твоих домашних.
Марина повернулась к Евгении:
– Это Юля приехала.
– Юля? Тогда мне лучше уйти. – Евгения с поникшей головой пошла к себе.
Юля внесла с собой запах морозного ветра и снега. Она даже в горе выглядела красиво. Волосы, изящно подколотые вверх, светлый кашемировый шарф, лежащий на плечах, высокие сапоги с коротким пальто – ей бы сейчас по подиуму ходить. Но глаза ее были глазами безмерно уставшей женщины.
– Марина, я к тебе на минутку. Я прямо сейчас уезжаю в Питер. Деньги тебе завезла.
– Что за деньги?
– Наши с Виктором деньги! Отдашь эконому, он знает. Здесь зарплата прислуге и на дом. На месяц хватит, а там видно будет.
– А ты надолго уезжаешь?
– Планирую дня на два-три, возможно, на неделю, как получится. К Виктору все равно не пускают. Бессмысленно здесь сидеть и ждать, когда он или умрет, или выкарабкается! Я от этого с ума схожу. Мне просто необходимо сменить обстановку! Вернусь, на своей квартире поживу.
– А Наташа?
– Дочка сейчас с мамой в Красноармейске, не смогла уговорить маму оставаться без меня в Москве. Уперлась: «Домой, домой». Еле уговорила взять с собой няню и охрану. Не знаю даже, как они в двухкомнатной квартире все разместятся? Но Наташу я могу лишь ей доверить. Кто лучше, чем родная бабушка за ребенком присмотрит? Никто! Так, что у меня все в порядке. Пока, меня Владислав в машине ждет.
– Какой Владислав?
– Серегин Владислав Леонидович, ты что, забыла его имя-отчество?
– Да как-то не до этого. Не хотите поужинать перед дорогой, кофе выпить?
– Нет, спасибо. Мы с Владиславом в ресторан заходили. Я сейчас поняла, что друг действительно в беде познается. Сколько Владислав всего сделал для меня! Если бы не он, то я бы точно свихнулась. А Серегин и журналистов, и ментов на место поставил. Ты-то хоть веришь, что это не я накатила на Виктора?
– Верю, ни минуты не сомневалась!
– Маринка! До чего же я тебя люблю! Ты самая честная и порядочная из всего Красновского семейства.
– Сказала, так сказала!
– Извини, не хотела никого обидеть. Одним словом, если тебе что понадобится, не стесняйся. Рада буду тебе помочь. От души говорю.
– Ты что, прощаешься?
– Прощаюсь? Может быть, не знаю. Устала я от всего! Сколько можно ждать? Принцы только в сказках для детей бывают. А я не девочка, чтобы ждать у моря погоды. Мне о дочери думать надо. И самой хочется простого человеческого счастья. Все, улетаю! – Юля махнула рукой на прощание, но уже