– Что-то она не выглядит умирающей.
– Это вопрос нескольких дней. – Ответил главврач. Если её не лечить правильно, конец один.
– Я не могу больше ждать. Я уезжаю через час. Вот документы. Результаты вскрытия от сегодняшней даты. Ты понял? Она должна умереть именно сегодня. Не беспокойся, все документы подлинные, оформлены, как надо. Возьми деньги, как договаривались. Потом позвонишь по этому телефону, это ритуальные услуги. Их человек приедет и заберет тело. Запомнил? Она умрет сегодня! До конца суток.
Они погасили свет и вышли. Мы с Игорем застыли в оцепенении за тонкой ширмой. Главврач пошел провожать посетителя к выходу, а Игорь успел проскочить в ординаторскую. Он сел за стол и сделал вид, что разбирает анализы. Главврач зашел к нему.
– Как дежурство? – Спросил он Игоря.
– Две девочки в крайне тяжелом состоянии, лежат в боксах.
– Какие прогнозы?
– Неутешительные. Делаем все, чтобы облегчить последние минуты жизни.
Главврач немного помолчал.
– Надя Кривцова из 11 бокса вряд ли доживет до утра. Она в коме, не приходит в сознание. Есть документы на независимую экспертизу. Как только все закончится, позвонишь по этому телефону. Зафиксируешь факт смерти и отдашь тело. Если она ещё будет жива, в 6 утра позвонишь мне. Все понял?
– Да. Сделаю, как сказали.
Игорь закрыл дверь за главврачом и прибежал ко мне. Мы переглянулись и, молча, прошли в соседний бокс. Там лежала Надя Кривцова. Мы оба осмотрели девочку и изучили её историю болезни. Она поступила из нефрологического отделения, но анализы мочи были хорошие. У неё отмечались потери сознания, поэтому с диагнозом эпилепсия её перевели к нам. Несмотря на этот диагноз, мы отметили у девочки сильную отечность и затрудненное мочеиспускание.
– Похоже, у неё и в самом деле пиелонефрит. Давай сделаем ей анализы, срочно. В травме в лаборатории Даша дежурит, уговорим.
– А главный? Вдруг он узнает про анализы?
– Нет, Даша меня не выдаст.
Моя Яна умерла через полчаса. А у Нади мы диагностировали пиелонефрит, который не лечили, чем и довели ребенка до тяжелого состояния. Уж если они смогли подделать результаты вскрытия, то подделать анализы ребенка им не составило труда. Так вот было в 90-ые годы, полный беспредел.
Я сам предложил Игорю поменять девочек. Мы оба понимали, что они все равно убьют эту несчастную Надю Кривцову.
Утром я забрал Надю из больницы домой, а тело моей бедной Яночки отдали агенту похоронного агентства. Жену не пришлось уговаривать. Когда я рассказал Зое обо всем, она согласилась спасти этого ребенка. Мне предложили хорошее место в Омске, я согласился, мы собрались и переехали очень быстро. А тот главврач умер через полгода, утонул в собственной ванне, якобы пьяный уснул после своего юбилея. Но не увлекался он алкоголем, практически не употреблял.
Пиелонефрит у девочки мы вылечили. Возили, конечно, её по курортам, наблюдались у нефролога. И в 14 лет ей сняли этот диагноз. Теперь она совершенно здорова и может иметь детей.
Могилу нашей Яночки я на следующий день после её смерти нашел на Клещихинском кладбище. Её похоронили, как хоронят безродных. Тоненький деревянный крестик воткнули в небольшой холмик, хорошо, что хоть карандашом написали имя и фамилию на палочке. Я подобрал старую оградку и поставил вокруг, положил цветы. Мы с Зоей стали навещать её. Сначала боялись, вдруг кто-то из родственников придет проведать девочку, начнут выяснять, по какому праву мы вмешиваемся. Но никто так и не пришел. Через год, приехав из Омска, мы поставили нашей дочери памятник из мраморной крошки. В то время других и не делали. Позже мы заменили его красивым, из розового мрамора, и плитку по периметру положили. Оградку кованую хотели, но это было запрещено.
Десять лет мы каждый год приезжали к дочери на годовщину из Омска, с возрастом стали ездить раз в 2 года. Имя там написано другое, имя той девочки, которая стала нам дочкой вместо Яны. Зоя с возрастом стала очень набожной, она говорила, что это грех большой, молилась в храме и деньги жертвовала. А ещё мы на уход за могилкой давали специальным людям при храме, которые этим занимаются.
Даже за год до смерти, Зоя нашла силы проведать нашего ребёнка. Она считала, что не зря нам Бог послал её, когда у нас с женой надежды никакой не было. Что это чудо для того свершилось, чтобы мы смогли спасти Надю. Кто-то сильно молился за эту Надю там, на небесах. Вот и вся история…
Вера и Яна сидели молча. А Павел спросил:
– Станислав Игоревич, вы знаете того мужчину, который приходил в больницу?
– Знаю. Это был отец Нади – Иван Кривцов.
Иван
Вы не представляете, из какой дыры я выбрался. Иногда самому не верится, как я – простой деревенский мальчишка, смог достичь таких высот.
Родился я в деревне Егоровка. По тем временам это была весьма приличная деревня, с клубом, средней школой, двумя магазинами и совхозом. Моя мать работала сельской учительницей, преподавала в школе русский язык и литературу. Больше всего на свете мама обожала читать книги. Она перечитала всю скудную деревенскую библиотеку при клубе. И большую часть своего мизерного заработка тратила на новые книги, выписывала, заказывала, покупала при поездках в райцентр.
Мой отец работал скотником в совхозе. Я никогда не видел, чтобы он брал в руки книгу, газету или журнал, разве что для растопки печки. Я не могу представить двух других более непохожих людей, чем мои родители. Мне кажется, что мать в 36 лет решила родить ребенка для себя. Она просто выбрала в отцы будущему ребенку подходящего мужчину. Мой отец оказался молодым, красивым, в меру пьющим по деревенским меркам и неразборчивым в любовных связях. Когда она оказалась беременна, мой отец каким-то образом женился на ней. На свадебной фотографии мать сидит за столом с отцом в белом платье, с цветами в волосах, но видно, что она глубоко беременна. Подозреваю, что она долго сомневалась, а стоит ли ей выходить замуж? Но раз решилась на замужество ради ребенка, то добросовестно и смиренно несла свой крест, как многие русские женщины.
Они жили вполне сносно, пока не развалился совхоз. Отец занимался хозяйством, а мама домом. Я рано начал читать. И в школу я пошел, едва мне исполнилось 6 лет. Мать не волновали многочисленный любовные приключения отца, а отец не мешал ей воспитывать меня по своему образу и подобию.
Мать