— Хорошо, — наконец произнёс он. — Я возьмусь за эту миссию, капитан. Но с одним условием.
— Каким же? — де Шатонёф приподнял бровь.
— Я хочу знать всё, что вам известно об этой реликвии. Каждую легенду, каждое упоминание, каждую деталь. — Крид повернулся к капитану. — Если я должен найти Копьё, то должен знать, что именно ищу.
Де Шатонёф улыбнулся.
— Разумное требование. Завтра я предоставлю вам доступ к нашим архивам и познакомлю с человеком, который знает о Копье больше всех в королевстве. — Он протянул руку. — По рукам?
Крид пожал протянутую ладонь, чувствуя, как внутри него растёт странное предвкушение — не азарт наёмника, получившего выгодный заказ, а нечто более глубокое и древнее, словно он невольно ступил на путь, предначертанный ему задолго до рождения.
— По рукам, капитан, — сказал он. — Я найду вам Копьё Лонгина.
Глава 4
Утро застало его врасплох — Крид проснулся от стука в дверь, резко сев на кровати. Солнце уже заливало комнату ярким светом, пробиваясь сквозь узкое окно. Он потёр лицо, пытаясь стряхнуть остатки тревожных сновидений.
— Господин Крид? — послышался голос с другой стороны двери. — Капитан де Шатонёф ожидает вас через полчаса в архиве. Прикажете принести завтрак?
— Да, благодарю, — ответил Крид, поднимаясь с кровати.
Он быстро умылся холодной водой из кувшина, стоявшего на столе, и оделся. Шамшир, как всегда, занял своё место на поясе — его присутствие странным образом успокаивало, придавало уверенности.
Юный паж принёс поднос с завтраком — свежий хлеб, сыр, оливки и вино, разбавленное водой. Крид ел без особого удовольствия, механически — мысли его были далеко. Беспокоил не столько предстоящий разговор с де Шатонёфом, сколько собственная реакция на упоминание Копья. Почему эта реликвия вызывала в нём такой отклик? Что связывало его с древним оружием центуриона?
Через полчаса Крид уже шёл по коридорам казарм, следуя за другим пажом, который вёл его в архив. Они спустились по винтовой лестнице, миновали внутренний двор и вошли в отдельно стоящее здание с массивными дубовыми дверями.
Архив оказался просторным полутёмным помещением, освещённым только масляными лампами и редкими лучами солнца, проникавшими через узкие окна под самым потолком. Вдоль стен тянулись деревянные стеллажи, уставленные манускриптами, свитками и кодексами в кожаных переплётах. Воздух был сухим, с лёгким ароматом пергамента и чернил.
В центре архива, за большим дубовым столом, сидели де Шатонёф и ещё один человек — худощавый старик с длинной седой бородой, облачённый в тёмную рясу. Перед ними лежало несколько раскрытых книг и свитков.
— А, господин Крид, — де Шатонёф поднял голову, услышав шаги. — Подойдите. Я хочу представить вас брату Константину, хранителю королевской библиотеки и большому знатоку священных реликвий.
Старик поднял на Крида водянистые голубые глаза, и тот невольно вздрогнул — взгляд монаха был пронизывающим, будто заглядывал в самую душу.
— Так вот он какой, ваш северный воин, — прошелестел старик, не поднимаясь с места. — Интересно… очень интересно.
Крид подошёл ближе и слегка поклонился.
— Рад знакомству, брат Константин.
— Присаживайтесь, господин Крид, — де Шатонёф указал на свободный стул. — Брат Константин рассказывал мне удивительные вещи о Копье Лонгина. Думаю, вам будет полезно услышать это перед миссией.
Крид сел, обратив внимание на раскрытую перед монахом книгу — старинный манускрипт с выцветшими буквами и потрёпанными краями.
— Копьё Лонгина, — начал брат Константин, его голос был тихим, но отчётливым, — или Копьё Судьбы, как его ещё называют, имеет долгую и запутанную историю. — Он перевернул страницу манускрипта. — После распятия Христа оно перешло в руки римского центуриона Гая Кассия Лонгина, который, согласно преданию, обратился в христианство и сохранил копьё как символ своей веры.
Старик поднял глаза на Крида, словно проверяя его реакцию.
— В 312 году император Константин Великий имел при себе наконечник этого копья в битве у Мильвийского моста против Максенция. Победа, как известно, была полной, и Константин увидел в этом знак Божьего благословения. — Монах перевернул ещё несколько страниц. — Затем реликвия находилась в Константинополе, пока в 1204 году, во время Четвёртого крестового похода, не была захвачена латинянами.
Крид слушал внимательно, ощущая странное волнение. История реликвии вызывала в нём чувство, похожее на déjà vu, хотя он не мог вспомнить, откуда ему известны эти факты.
— После этого следы Копья теряются, — продолжил брат Константин. — Некоторые утверждают, что оно попало в сокровищницу французских королей, другие — что было перевезено в Рим, третьи — что осталось в Константинополе даже после его падения. — Старик наклонился ближе, понизив голос. — Но существует древнее пророчество, записанное ещё в VI веке неким монахом Иоанном из Антиохии. Он утверждал, что Копьё однажды будет захвачено сарацинами, но затем возвращено христианскому воину, отмеченному особым знаком. И этот воин использует силу Копья, чтобы изменить историю мира.
— И вы считаете, что это пророчество относится к принцу Пьеру? — спросил Крид, не скрывая скептицизма.
Брат Константин улыбнулся тонкой, едва заметной улыбкой.
— Принц Пьер — благородный рыцарь и истинный защитник веры. Но пророчество говорит о воине, отмеченном особым знаком. — Старик внезапно протянул руку и коснулся лба Крида. — Знаком бессмертия.
Крид резко отстранился, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Что знает этот старик? Откуда?
— Брат Константин прибыл к нам из Константинополя два месяца назад, — вмешался де Шатонёф, заметив реакцию Крида. — Он привёз с собой некоторые тексты, которые считались утерянными после падения города. В том числе и этот манускрипт с пророчеством.
— И что же это за знак бессмертия? — Крид постарался, чтобы его голос звучал спокойно.
— В тексте говорится о воине, который не умирает, — медленно произнёс брат Константин. — О человеке, который видел рассвет империй и их закат, который сражался в тысяче битв и всегда возвращался. — Старик снова пристально посмотрел на Крида. — О Бессмертном.
Крид почувствовал, как внутри поднимается странная смесь страха и гнева.
— Звучит как сказка, — сказал он сухо. — Бессмертных людей не бывает.
— Конечно-конечно, — поспешно