— Именно, — кивнул брат Константин. — Копьё будет говорить с тобой. И то, что оно скажет, может изменить твоё решение. — Он сделал паузу. — И ещё одно. Де Шатонёф не сказал тебе всей правды о мотивах принца.
— Что вы имеете в виду?
Монах огляделся, словно проверяя, не подслушивает ли кто, затем наклонился ещё ближе.
— Пьер де Лузиньян одержим не только идеей крестового похода. Он хочет использовать силу Копья для мести своим врагам здесь, на Кипре. — Старик покачал головой. — Король Гуго стар и слаб, но не собирается отрекаться от престола. Ходят слухи, что принц планирует… ускорить свой приход к власти.
— Цареубийство? — Крид нахмурился.
— Кто знает? — брат Константин пожал плечами. — Но придворные интриги опаснее любых мамелюков. И если Копьё попадёт в руки человека, ослеплённого жаждой власти… — он не закончил фразу, но его взгляд был красноречивее слов.
Крид молчал, переваривая информацию. Задача усложнялась. Найти древнюю реликвию в чужом городе во время штурма было достаточно сложно. Но теперь ему предстояло ещё и решить, кому её отдать — если вообще отдавать.
— Почему вы рассказываете мне всё это? — наконец спросил он. — Вы не знаете меня. С чего вы взяли, что можете доверять мне?
Брат Константин загадочно улыбнулся.
— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, Виктор Крид. Или, может быть, мне стоит называть тебя иначе? — Старик поднял руку, останавливая возражения. — Нет-нет, не отвечай. Твоё прошлое — это твоё дело. Но знай: я разговариваю с тобой сейчас, потому что мы уже встречались. Давно, очень давно. — Он вздохнул. — Конечно, ты не помнишь. Бессмертные редко сохраняют все воспоминания.
Слишком тяжкое бремя для разума — помнить столетия.
Крид внезапно почувствовал головокружение. Перед глазами на мгновение вспыхнула картина: монастырь, затерянный в горах, заснеженные пики, и молодой монах с пронзительными голубыми глазами, протягивающий ему чашу с дымящимся отваром.
— Тибет, — прошептал он, сам удивляясь своим словам. — Монастырь…
— Дарджилинг, — мягко закончил брат Константин. — Я был тогда молод, только принял постриг. А ты пришёл с севера, измученный долгим путешествием. И рассказал мне истории о землях, которых я никогда не видел. — Старик улыбнулся воспоминаниям. — Ты оставался с нами три года. Учился медитации, изучал древние тексты. А потом однажды ушёл, не попрощавшись.
Крид закрыл глаза, пытаясь ухватить ускользающее воспоминание. Горный монастырь, медитации при свечах, манускрипты на языке, которого никто уже не помнил… и что-то ещё, что-то важное.
— Я искал ответ, — медленно произнёс он, словно вытягивая слова из глубин памяти. — Я хотел знать, почему я такой. Почему не могу умереть.
— Да, — кивнул брат Константин. — И я тогда не мог тебе помочь. Но с тех пор прошло много лет, и я посвятил свою жизнь изучению феномена бессмертия. — Он положил сухую ладонь на руку Крида. — Я не знаю, почему ты забыл своё прошлое. Возможно, травма, возможно, твой разум сам защищает себя от бремени вечности. Но я знаю, что Копьё Лонгина связано с тобой. Оно может дать тебе ответы, которые ты ищешь.
Крид медленно кивнул. Слова старого монаха звучали безумно, но где-то глубоко внутри он чувствовал их правдивость. Брат Константин действительно знал его. И, возможно, знал о нём больше, чем он сам.
— Что мне делать? — спросил он тихо.
— То, что просит де Шатонёф, — ответил монах. — Готовься к походу. Изучай тексты подаренные мной тексты. Тренируйся. А когда придёт время и ты окажешься в Александрии, следуй не только приказам, но и смотри сам, думая головой.
Крид нахмурился. Семь замков — явный признак того, что содержимое ящика считалось чрезвычайно ценным или опасным.
— Этот Феофилакт всё ещё во дворце? — спросил он.
— Да, — кивнул Маркос. — Занимает покои в западном крыле. К нему никого не пускают, кроме принца Пьера и его доверенных лиц. — Он понизил голос ещё сильнее. — И ещё кое-что. Твой де Шатонёф каждый вечер посещает покои посланника. Они подолгу беседуют наедине.
— Он не «мой» де Шатонёф, — автоматически поправил Крид, обдумывая услышанное. — А что насчёт Копья? Ты что-нибудь узнал?
— Немного, — Маркос отпил из кружки. — Слухи о реликвии ходят среди придворных уже несколько месяцев. Говорят, принц Пьер одержим идеей найти её. Даже отправлял тайных агентов в Александрию, чтобы подтвердить её местонахождение. — Он помедлил. — И, похоже, один из этих агентов не вернулся. Его поймали мамелюки и казнили.
Крид молча кивнул. Всё складывалось в довольно мрачную картину. Одержимый принц, готовый рисковать жизнями людей ради своей цели. Таинственный посланник с не менее таинственным грузом. И он сам — Виктор Крид, или кто бы он ни был на самом деле — в центре этого водоворота.
— Есть ещё кое-что, — продолжил Маркос, заметно нервничая. — Я расспросил о тебе в порту. Пытался выяснить, не видел ли кто, как ты прибыл на остров.
— И? — Крид напрягся.
— Никто не помнит такого пассажира ни на одном из кораблей, прибывших за последнюю неделю, — Маркос выдержал паузу. — Но старый рыбак, живущий недалеко от места, где я тебя нашёл, рассказал странную историю. В ту ночь было полнолуние, и он не мог уснуть. Вышел на берег и увидел яркую вспышку над морем, словно молния, но в безоблачном небе. — Киприот сглотнул. — А потом заметил тело, выброшенное на берег. Он хотел подойти, но испугался. Говорит, что вокруг тела… вокруг тебя… светилось что-то вроде нимба, голубоватое сияние.
Крид молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Голубое сияние. Вспышка в ночном небе. Звучало как бред суеверного старика, но… что, если это правда? Что, если он действительно появился на Кипре каким-то сверхъестественным образом?
— Рыбак решил, что это какое-то знамение, и побоялся вмешиваться, — закончил Маркос. — К рассвету он вернулся, но тебя уже не было на том месте. — Киприот посмотрел на Крида с нескрываемым страхом и любопытством. — Кто ты такой, Виктор? Откуда ты взялся?
— Если бы я знал, — тихо ответил Крид. — Если бы я знал…
Они сидели молча, каждый погружённый в свои мысли. Наконец Маркос нарушил тишину:
— Что ты собираешься делать?
— То, что должен, —