– И в придачу зануда офигенный! – добавила Елизавета, топнув ногой.
Я чихнул и посмотрел на девушку. Та, сердито сопя, уставилась на меня. Некоторое время мы постояли молча, потом Елизавета захихикала.
– Любишь петушачьи бои?
– Петушиные? Нет. Не люблю драки.
– И мне такое не по вкусу, но у меня когда-то был парень, который там ставки делал. Сейчас мы с тобой как пара этих птиц. Ржака просто!.. Никто из нас не желает огорчить Люси, верно?
– Да, – согласился я.
– Следовательно, надо хоть как-то сплясать! – снова топнула ногой Лиза.
Взлетело облако пыли. Я чихнул.
– Пожалуйста, стой спокойно, я заработал аллергию.
– На меня? – прищурилась Елизавета.
– И на вас тоже!
Глава двадцать девятая
Иван Павлович, ты сказал женщине малоприятные слова? Ну и ну! Подобное поведение невозможно для интеллигентного человека. Сейчас Лиза обидится, и будет права.
Девушка пошла в атаку:
– А у меня от тебя почесуха!
– Простите, не понял, – удивился я.
– Как увижу тебя, Одеялкин, сразу начинаю голову ногтями раздирать!
Вредная девица определенно задумала довести меня до нервного срыва. Но она ведь не знает, что жизнь с маменькой закалила меня, сделала крепким, как булатная сталь. Я улыбнулся:
– Дорогая Евдокия, давайте…
– Меня зовут Елизавета! – насупилась моя партнерша.
– Смею и я напомнить, что перед вами не Одеялкин, а Подушкин, – отбил я подачу.
Мы опять уставились друг на друга. Теперь первым сдался я:
– Лиза, вроде мы в прошлый раз помирились.
– Да! А ты опять начал!
Живет ли на свете женщина, которая способна хоть в чем-то признать свою вину? Надо бы напомнить вредной девице, что она первая начала боевые действия, сказала, что я подхожу для танцев, «как кот – для переплытия брассом Атлантического океана».
И тут Лиза заплакала. Рыдающая дама – удар ниже пояса. Я подошел к девушке, погладил ее по плечу.
– Простите меня.
Поток слез из глаз вредного создания превратился в бурный водопад.
– Ничего плохого не сделала, а ты… Ты! Придираешься постоянно, рожи корчишь! И говорю не так, и топнула зря! Знаешь, как обидно? А у меня ни мужа, ни папы, ни брата нет! Одна совсем! Никто не обнимет, не успокоит, не даст в глаз тебе!
Меня укусила змея по имени Жалость. Я притянул к себе Лизу, начал гладить глупышку по голове и бормотать:
– Ну все! Ну ладно! Ну я дурак! Ну простите!
Елизавета вытерла лицо о мой свитер.
– Ладно, забыли… Пока ругались, я придумала гениальную вещь! Получится супер! Репетиций не надо!
– Вы уверены? – удивился я.
– Стопудово, – кивнула блондинка и вытерла нос о мое плечо. – Завтра все расскажу. Ты точно справишься лучше всех!
– Хорошо, – согласился я. – Вы где живете?
– А что? – насторожилась Лиза.
– Могу вас подвезти.
Девушка улыбнулась.
– Спасибо, не надо. Мы уже на месте.
– В смысле?
Елизавета показала пальцем на узкую дверь слева.
– Извините мою непонятливость, – пробормотал я. – Мы же в репетиционном зале, здесь нет квартир!
– Ваня, не все живут в личных апартаментах, – усмехнулась Елизавета.
Она подошла к двери и открыла ее.
– Вот мой дом. Проходи, не стесняйся.
Я вошел в крошечное помещение, увидел узкую кровать, застеленную старым застиранным пледом, небольшое кресло с потертыми подлокотниками, крохотный круглый столик. У одной стены была доска, на ней стояли электрический чайник и еле живая от старости микроволновка. Слева на полу лежало древнее ватное одеяло, на нем, свернувшись клубком, дремал кот тигрового окраса.
В первую секунду я лишился дара речи, потом задал от растерянности самый глупый из всех наиглупейших в подобной ситуации вопросов:
– Сколько здесь квадратных метров?
Лиза пожала плечами.
– Не знаю, семь-восемь, может девять.
– Вы здесь живете?
Девушка кивнула.
– А почему не дома? – недоумевал я.
Елизавета опустилась на кровать и показала пальцем на кресло.
– Устраивайся.
Я молча повиновался, и блондинка заговорила:
– У меня была хорошая мама, она мечтала увидеть меня на сцене Большого театра в роли Одетты-Одиллии. Удивительно, но меня взяли в училище. Когда пошла во второй класс, мамочку сбила машина и скрылась. Водителя не нашли. Папа через год привел Нину Алексеевну. А дальше как в сказках. У тетки есть дочь, толстая и некрасивая. Она меня сразу возненавидела. На свое девятилетие я получила от отца «шикарный» подарок. Мужчина сдал меня на время в детдом, написал заявление, что постоянно в командировках, не имеет возможности воспитывать ребенка. Спасибо Юрию Петровичу, директору интерната, он сам меня в хореографическое училище возил и забирал оттуда. В приюте я хорошо жила, там детей любили. Когда перешла в десятый класс, Юрий Петрович сказал, что отец от меня отказался. Я заплакала, но заведующий велел перестать реветь, объяснил, что как сирота имею право на квартиру, а если есть родственники, то фига мне, а не жилье. И выбил для меня аж тридцать пять жилых метров в новом доме с ванной, туалетом, кухней и коридором. Юрий Петрович все свои связи подключил, и я ордер получила.
– Почему тогда тут ночуете?
– Когда прошел нужный срок, приватизировала квартиру, но на что жить, коммуналку платить? Вот и сдаю свою крышу над головой. Она в Новой Москве, много за аренду не получить, но нам с Масей хватает. Я работаю, да в ансамбле мало платят. Пытаюсь попасть в успешный коллектив, но нет нужных связей, без которых никуда. И всю жизнь плясать не станешь – на пенсию балетные рано уходят, обычно до сорока лет. А дальше как? Подумала и поступила в институт на заочное отделение, стану через четыре года психологом, начну работать в своем детском доме. Такой план. Замуж меня никто не зовет, да я и не хочу абы с кем расписываться. Не смотри на меня так! Эту комнатку разрешили занять, потому что я здесь уборщица. Помещение это по документам – кладовка для ведер, швабры и всего такого разного. Я счастливая, у меня оклад технички и денежки за членство в ансамбле. Они совсем небольшие, но есть. Еще мы с девочками выступаем на свадьбах, корпоративах. А полгода назад мне феерически повезло – я понравилась Люсинде! Теперь хватает денег, чтобы платить за учебу, покупать Масе лучший корм и ее любимый наполнитель для лотка. Приобрела кошатине самый красивый туалет в виде домика. В конце коридора – кухня и санузел. На деньги от сдачи квартиры покупаю продукты. Все у меня супер! Получу диплом, устроюсь на работу. Человеку с высшим образованием платят хорошо. Вот тогда въеду в свою квартиру. Масе там понравится.
Лиза улыбнулась.
– Я самая счастливая.
В комнатушке стало тихо. Мне следовало как-то отреагировать на рассказ девушки, но я лишился дара речи. А когда снова его обрел, неожиданно для себя поинтересовался:
– А Масю ты где взяла?
– В прошлом году тридцатого декабря пошла в магазин, – затараторила Лиза. – Мы в складчину Новый год праздновали. С меня были бутылка шампанского и сыр. Смотрю, у ступенек котенок сидит, трясется весь, никому не нужен. Ну и взяла себе! Оказалась девочка! Нам вместе очень хорошо! Она умная… Спасибо, Ваня, что ты обо мне позаботиться захотел. Но я дома, все отлично! Уезжай спокойно.
– Позвони, когда понадоблюсь, – пробормотал я и ушел, удивляясь тому, что перешел с Лизой на «ты».
Пока я шел к машине, у меня на душе скребли кошки… Нет, на меня напали львы, саблезубые тигры. Ну с какой стати