Не так давно на Гавайях проходила встреча американских и японских ветеранов, и меня отвезли на то самое место, где разбился и погиб Иида. Оно находится на краю нынешнего аэропорта и отмечено небольшим каменным мемориалом. Он был хорошо ухожен, там росли цветы бугенвиллии. Мне рассказали, что первая табличка была установлена не после войны, а ещё в декабре 1941 года, сразу после нападения на Пёрл-Харбор! Японского флага у них не было, поэтому гроб с останками лётчика накрыли звёздно-полосатым флагом и под звуки горна опустили в могилу. Есть даже фотография как это было. Японцам в то время такое даже в голову бы не пришло.
Церемония похорон лейтенанта Фусата Иида 8 декабря 1942 г. и современный памятник на месте падения его самолёта.
Был еще один человек, он совершил аварийную посадку на одном из островов Гавайского архипелага. На Гавайях есть острова Оаху, Мауи и Кауаи. При посещении Кауаи можно увидеть небольшой остров вдали. Там среди коренных жителей острова жил нисей , то есть японский иммигрант во втором поколении. Этот островок был нам указан в качестве точки аварийной посадки на случай, если самолёт не сможет дотянуть до авианосца. Этот нисей мог бы спрятать экипаж до тех пор, пока его не подберёт одна из наших подводных лодок, специально размещённых неподалёку. Поэтому истребитель с «Хирю», пилотируемый Нисикаити, и совершил аварийную посадку на этом островке.
Конечно, нисей пришёл помочь ему, но Нисикаити не хотел покидать свой разбившийся самолёт. Скорее всего, он ждал, когда за ним придет подводная лодка. Кодовая книга или что-то еще важное было оставлено на месте крушения, и Нисикаити с нисеем позвали туземцев помочь найти её. Это вызвало у туземцев подозрения, и они окружили обоих. Это противостояние продолжалось некоторое время, пока, наконец, Нисикаити не застрелился. И, говорят, что нисей также последовал его примеру. Насколько я понял, было сказано, что на этом месте также должен быть установлен памятник. *
После первого удара по Пёрл-Харбору некоторые офицеры и лётчики, конечно же, предложили нанести ещё один. Однако командующий соединением вице-адмирал Нагумо решил завершить операцию. Ещё одна атака грозила серьёзными потерями, так что мы испытали большое облегчение. Мой самолёт был повреждён при посадке и летать не мог, а запасного для меня не было. Самолётов на «Акаги» хватало только на определённое количество экипажей, а запасных не было. Это показывает, что японская сторона бросила на Пёрл-Харбора всё, что имелось. На обратном пути с Гавайев я был занят сбором вещей членов экипажей тех четырёх пикировщиков с «Акаги», что не вернулись из Пёрл-Харбора.
Говорят, обсуждался вопрос об ударе ещё и по атоллу Мидуэй, но командование отвергло эту идею. Они не хотели больше терять драгоценные экипажи, да и рисковать немногочисленными авианосцами тоже. Атака на Мидуэй не состоялась, но наши палубные самолёты приняли участие в захвате атолла Уэйк. Уэйком занимался 4-й флот под командованием вице-адмирала Сигэёси Иноуэ. Его соединение, состоявшее в основном из эсминцев, направилось к Уэйку после бомбардировки его средними бомбардировщиками. Однако остававшиеся у противника четыре истребителя доставляли много проблем японским ударным самолётам, летавшим без истребительного прикрытия. «Гавайское» мобильное соединение вице-адмирала Нагумо выделило им два своих авианосца, «Сорю» и «Хирю», и при их помощи десант на Уэйке смог добиться успеха.
«Акаги» вернулся в Хиросиму 21 декабря, а уже 5 января 1942 года мы снова вышли из порта, чтобы атаковать Рабаул, Дарвин, Цейлон и Яву. Там в марте мы как-то обнаружили одинокое американское вспомогательное судно. Сначала крейсеры и линкоры нашего эскорта попытались поразить его огнём своих орудий, но это им не удалось, и воздух была поднята половина эскадрильи пикировщиков «Акаги» – девять машин. Мы пикировали с 5000 метров, но нам мешала облачность, к тому же судно грамотно маневрировало и уклонялось от бомб. *
Жертва этой атаки: танкер AO-6 «Пикос», полное водоизмещение 14 800 т.
Юношеская бесшабашность чуть не сыграла со мной там злую шутку. Во время пикирования я обнаружил что крайне неудачно захожу на цель, поэтому прервал атаку, набрал высоту и пошёл на второй заход. Вторая попытка тоже не удалась. В общем, с третьего раза я всё же сбросил бомбу и, наконец, попал! Я уже выводил машину из пикирования, и тут лобовое стекло фонаря разлетелось вдребезги, другие пули попали ещё и в двигатель, из него начало хлестать масло. Вдобавок кусок стекла прилетел мне в лоб, и кровь залила один глаз. Я был уверен, что вот мне и пришёл конец. С разбитым лобовым стеклом даже дышать было трудно из-за набегающего воздушного потока, так что на авианосец я возвращался, пряча голову за приборной панелью. В живых я остался только потому, что «Акаги» был недалеко. Я оказался единственным раненым в этой атаке, и по возвращении на авианосец мне устроили грандиозную нахлобучку. Мне красочно объяснили, что что не надо больше делать по три захода. «Просто бросаешь бомбу. Промахнулся – значит промахнулся, бывает!».
А вскоре Япония потеряла четыре авианосца в битве при Мидуэе. Я тогда ещё служил на «Акаги» и участвовал в этом сражении. После возвращения с бомбёжки атолла мы были заняты подвеской бомб для второго удара, и как раз в это время пришло сообщение, что обнаружена оперативная группа противника. Поэтому пришлось быстро менять фугасные бомбы для наземных целей на противокорабельные. Это заняло некоторое время, но вскоре подготовка была завершена. Пришло время выстроить на палубе ударные самолёты, которые должны были взлетать первыми. Как раз в тот момент, когда взлетели два «Зеро», вражеские бомбы начали падать на нашу палубу. В это время я уже находился в своём готовом к взлёту самолёте и видел, как бомбы одна за другой падают на меня. Бомбы и боеприпасы