Кречет поднял голову от бумаги, которую изучал до прибытия главы Службы Безопасности, и посмотрел на Дмитрия Фёдоровича. Тёмные глаза, казалось, прожигали насквозь. А немигающий взгляд, так похожий на взгляд его прародителя, заставлял испытывать странные желания, например, спрятаться там, где тебя не настигнет падающий на добычу с огромной высоты кречет.
Медведев однажды видел, как охотящийся кречет делал «ставку» на добычу в несколько раз крупнее и тяжелее, чем он сам. Скорость пикирования при этом достигала настолько огромной величины, что Дмитрий Фёдорович даже не заметил момента самого удара. Это была самочка, довольно крупная, как ему потом сказал местный егерь. Почти два с половиной килограмма. Взяла она тогда семикилограммового зайца-русака с одной «ставки», во время которой кречет взмывает высоко вверх, а затем падает на добычу.
Глава Службы Безопасности нередко ощущал себя тем самым зайцем, когда оставался с императором наедине, особенно когда тот был не в духе, как, например, сейчас. Повинуясь жесту императора, он подошёл к столу и сел в кресло для посетителей.
— Объясни мне, Дмитрий Фёдорович, почему я получаю сведения о назревающем заговоре не от тебя, а от князя Мышкина? — Пётр Алексеевич подвинул ему бумагу, ту самую, которую изучал перед его приходом.
— У нас не самое лучшее взаимодействие с ведомством князя, — сказал Медведев и придвинул бумагу к себе поближе.
Это оказался доклад про странное шевеление, выявленное в связи с расследованием ограбления барона Коростелёва. У барона похитили новейшую винтовку, заказанную Галкину по личному проекту барона, и расследование привело полицейских прямиком к Зубровым. Арестовывать никого не стали из-за выявленных непонятных моментов, а доложили непосредственному начальству. Князь Мышкин почесал голову, всё-таки различные заговоры находятся не в его компетенции. Подумав, он написал доклад императору, предоставляя право Петру Алексеевичу решать, что же делать.
— И это очень плохо, Дмитрий Фёдорович. Я что вас, как детей малых должен вместе собирать и водить за ручку? Что с Зубровыми? — резко сменил тему Кречет.
— Я подготовил доклад, но ещё не представил его вам, ваше величество, — ответил Медведев, отодвигая бумаги в сторону. — Мне кое-что было непонятно, но теперь Лев Николаевич своим, хм, поспешным решением, расставил всё на свои места.
— Что же тебе было непонятно? — Кречет побарабанил пальцами по столу, снова глядя на Медведева немигающим взглядом.
— Зачем покойный барон Зубров вообще приехал на подпольный аукцион в Ямске. Если судить по докладу Рысева, он не участвовал в торгах: ни разу не повысил цену, да и вообще не проявил никакого интереса к предмету торга. А сейчас мне понятно, что он просто хотел выяснить, кому же достанется оружие, чтобы потом его украсть. Просто и гораздо выгоднее в денежном плане.
— Эти обмылки посмели предъявить претензию офицеру Службы Безопасности, находящемуся при исполнении, тогда как вся семейка вовлечена в заговор чуть больше, чем полностью, — Кречет брезгливо поморщился. — Закрывай дело, дай уже Рысеву вздохнуть свободно.
— Я бы не стал этого делать, ваше величество, — покачал головой Медведев. — Женя иногда излишне самоуверен, к тому же я всё ещё вижу именно его главой Сибирского отделения Государственной Службы Безопасности. А для этого необходимо, чтобы он не только полевого опыта набрался, но и прошёл все стадии внутреннего разбирательства. Опыт — это всегда опыт, и на чужом обычно люди учиться не в состоянии. Так что лучше уж пусть вот так, когда мы заранее знаем результат.
— Рысевы подали ответный иск. До окончания разбирательства ему ход, естественно никто не даст… — Кречет посмотрел на Медведева и усмехнулся. — Вот что, Дмитрий Фёдорович, после расследования притормози слегка, дай Рысеву насладиться моментом. Пусть стрясёт с Зубровых всё, что сможет в качестве компенсации, всё равно на время тяжб им станет не до заговоров, а потом уже начинай аресты и дознания.
— Балуете вы Рысева, ваше величество, — хмыкнул Медведев.
— Я в корыстных целях, Дмитрий Фёдорович. Вдруг Женя однажды проникнется и напишет мой портрет наподобие той картины, от которой сердце быстрее биться начинает? Могу же я помечтать, — и Пётр Алексеевич взял со стола очередную бумагу, тем самым показывая Медведеву, что аудиенция закончена.
Дмитрий Фёдорович встал, снова коротко поклонился и вышел из кабинета императора. Уже в коридоре он достал мобилет и быстро набрал номер своего помощника.
— Слава, отзывай группы от домов Зубровых, — сказал он с недовольством в голосе. — Пускай все пребывают в готовности, но ждут дополнительного приказа о начале операции по одновременному аресту.
— Остальных господ, из тех, кто прибыл на аукцион, это распоряжение тоже касается? — деловито уточнил помощник.
— Нет, только Зубровых. Остальных берём и начинаем дознание, — ответил ему Медведев, подходя к окну.
В коридоре никого не было, только двое гвардейцев охраняли двери в кабинет императора. Их задача даже не защитить императора в случае нападения, а дать время магу восьмого уровня развернуть свой дар и ударить. Иногда эти секунды значили очень много, и обычно это понимали все, почему-то кроме самих нападающих. У них словно блок на мозги кто-то ставил в такие моменты.
Медведев повернулся к окну. Он остановился достаточно далеко от гвардейцев, чтобы они не расслышали, что глава Службы Безопасности говорит своему собеседнику.
— Я могу поинтересоваться, почему Зубровым обеспечена такая поблажка? — осторожно спросил Слава.
— Его величество решил подарить их Рысеву в качестве компенсации того стресса, который мальчик получит, общаясь с Собственной Службой Безопасности, — ядовито ответил Медведев. — Так что приказ поступит, когда граф наиграется.
— А до этого пока наиграется Собственная Служба Безопасности, — в голосе помощника послышалась ирония. — Я всё понял, Дмитрий Фёдорович, приступаю к отзыву групп и отдаю приказ тем группам, которые занимаются другими участниками аукциона.
Слава отключился, а Медведев ещё раз посмотрел на гвардейцев, не пошевелившихся ни разу с тех пор, пока он здесь стоял, и пошёл по коридору к выходу из дворцовой зоны. Может, и правда отозвать внутреннее расследование против Рысева? — промелькнуло у него в голове. Но Дмитрий Фёдорович тут же отбросил эти мысли, переключившись на предстоящие дознания. А ведь ещё нужно результатами с графом Орловым поделиться. Обещал, что поделать…
* * *
Сергей Ильич вошёл в холл и раздражённо взял со столика письма. Перебрав их и не обнаружив ничего достойного немедленного внимания, он бросил их обратно на серебряный поднос.
— Серёжа, что-то случилось? — к нему