Агапея, виновато понурив головку, вышла из спальни, подошла к бабушке и присела на корточки перед ней:
— Мама-бабуля, так пока получилось, что ни Миша, ни его папа не могут. Очень, говорят, много работы. Даже ночами у них выезды и какие-то задачи. Я в этом ничего не понимаю, но Миша очень устаёт. И потом, ну познакомитесь на свадьбе. Какая разница? Мне же с ними жить, бабуль! — Девушка закончила говорить, чмокнула пожилую женщину в щёчку и внезапно сама же решила предложить идею: — А давай мы вместе с тобой просто поедем к их маме. Я сама предупрежу Мишу, и он нам пришлёт машину или привезёт сам. Хорошо я придумала?
— Нет, доченька, не хорошо. Никуда я не пойду. Незваной гостьей сама напрашиваться не стану. У меня гордость есть пока ещё. А коли до свадьбы не получится познакомиться, то я просто на неё не пойду. После свадьбы ты переедешь к мужу и можешь сюда больше никогда не приходить. Мне будет больно, но ведь тебе это уже не так важно. И мне кажется, что я действительно права в своих догадках.
Антонина Георгиевна говорила тихо, спокойно, понимая, что каждое слово для Агапеи как гвоздь в душу, но иначе было уже нельзя. Она очень хотела, чтобы дочка-внучка научилась принимать самостоятельные решения и отвечать за каждое из них. Педагог с полувековым стажем знала, что делать в случаях, когда ученик внезапно выходит из-под контроля, не осознавая всей пагубности и рискованности каждого следующего шага. Это всё равно как хирург, теряющий пациента, идёт на самый высокий риск, используя последний шанс на спасение умирающего.
Агапея тихо села на диван, не откидываясь на спинку. Сложила руки на коленях и тихо заплакала. Бабушка в этот раз к ней не подошла, удалившись на кухню. За весь вечер они не произнесли друг другу ни единого слова… Так бывает, что для лучшего понимания людям полезно просто помолчать.
Если бы молодые люди хоть иногда прислушивались к своим родителям и следовали самой малой толике их советов, то никогда для них старики не казались бы занудами, отставшими от жизни. Почти всегда новое поколение уверено, что его жизнь — это некая новая дорога, которую они строят сами. Но они забывают, что на самом деле жизнь человечества — это дорога, начатая миллионы лет назад, а они просто достраивают свой очень короткий отрезок трассы. Молодёжь не понимает и того, кстати, что строительные материалы для их дистанции пути были заготовлены, как правило, предыдущими поколениями строителей…
* * *
Утро Агапея встретила с тревожным ощущением надвигающегося худа. Она не могла восстановить из кусочков улетучивающегося сна его содержание, но оно представилось незначительным, как только девушка вспомнила последний разговор с бабушкой.
«Боже мой! Что я наделала? Зачем довела до того, что мама-бабушка так расстроилась? Вот-вот уже и свадьба на пороге… А как же так получилось, что я самого родного мне человека совсем из виду потеряла? Думала, что всё успеем, всё вот-вот случится, а самой как глаза застило неожиданно обрушившимся счастьем. Да, это счастье — выходить замуж за любимого человека! И любовь внезапно врывается в жизнь. А как иначе? Присматриваться и примериваться? С какого ракурса нужно смотреть на человека, чтобы полюбить его сильней и быстрей? Глупости всё это… Глупости… Но бабушку я всё-таки обидела и сейчас подойду к ней, обниму, поцелую, попрошу прощения и чего-нибудь придумаю…» — с этими мыслями Агапея вышла из комнаты и не обнаружила бабулю ни в зале, ни на кухне. Мобильный телефон бабушка всегда забывала дома, как и в этот раз на кухонном столе. Он вообще был разряжен. В туалете также не было света. Входная дверь оказалась заперта ключом с внешней стороны.
— Алло! — Агапея набрала номер Михаила и продолжила, когда он ответил: — Миша, надо очень срочно поговорить. Это важно для меня… И для нас.
— Я заеду к обеду. Выйдешь на перекрёсток.
— Нет, Миша. Ты заедешь сейчас и поднимешься к нам в квартиру. Это серьёзно.
Трубка помолчала некоторое время, потом ответила:
— Послушай, дорогая, мне бы не хотелось тебе напоминать, но мы уже договаривались, что моя работа не терпит вмешательства. Ты сейчас как раз делаешь именно это. Я занят и приеду, как освобожусь. Жди звонка и больше так не делай…
Агапея, несколько ошарашенная таким ответом, села на стул и долго не могла собраться с мыслями… Озноб прошёлся по спине, плечам, пробежал по рукам до самых кончиков пальцев. В горле спёрло, стало трудно вдохнуть. Она встала, налила полный стакан воды прямо из-под крана, опустошила его тремя глотками. Дышать стало легче, но озноб не проходил. Девушка вошла в зал, забралась на диван, подобрав под себя ножки, и укрылась с головой пледом, сложенным тут же. Стало чуточку теплее, и она наконец разразилась горьким рыданием…
«Что это было? Почему он так со мной разговаривал? Это был не его голос. Чужой человек. Совсем другой… Но почему я так решила? Он, может быть, действительно занят работой, а я со своими тараканами. Но я никогда не слышала такого металлического тона. Куда вдруг подевалась ласка, тёплые слова, „любимая“? Даже слово „дорогая“ он произнёс так, будто хотел сказать „слышь, тётка“. Или я себя накручиваю? Да! Я себя накручиваю. Конечно, я сама себя завожу. Почему? Наверное, просто завертелась, увлеклась, замоталась и вконец утомилась. Просто устала эмоционально… Именно так и есть. Перестала замечать окружение, как та юла в центробежном крутеже, сконцентрированная исключительно в самой себе… И бабушка… Моя бедная любимая бабушка, вырастившая меня от самых первых бантиков, посвятившая всю жизнь исключительно мне… И вот мы вдруг поссорились, и она даже не разбудила меня утром, не позвала завтракать. Она тихо ушла, ничего не сказав… Это невероятно, такого не было никогда… А кто виноват? Я виновата, и только я! Вот дура я неблагодарная! Пойду её искать. Она наверняка в школе. Надо идти сейчас же». Решительно сбросив плед, Агапея быстро натянула джинсы, свитер, новую кожаную куртку, подаренную Мишей, и выбежала из подъезда.
Однако в школе ей сказали, что у Антонины Георгиевны сегодня нет уроков по расписанию и в учительской её с утра никто не