— По-моему, ты сгущаешь краски, — сказал я. — Хотя в целом прав.
Мы сели в машину Дмитрия. Он завёл мотор и сказал:
— Ладно, поехали, побеседуем с Лужковым. Откровенно говоря, он вполне подходит на роль подозреваемого.
Я кивнул, и тут у меня в кармане зазвонил телефон. Номер неизвестен.
— Алло, — ответил я.
— Григорий Александрович, здравствуйте, — раздался незнакомый мужской голос. — Меня зовут Максим Петрович Тулузов, я директор лагеря «Черноморский». Сергей Давыдов ваш брат, верно?
— Верно. Что случилось? — сразу напрягся я.
— Сначала я думал, что ничего серьёзного… Но полчаса назад у Сергея случилось внезапное недомогание, его забрала скорая помощь. Мне только что позвонили и сказали, что он не выходит из бессознательного состояния, — голос директора подрагивал от волнения. — Вам нужно срочно приехать.
Глава 17
В груди стало холодно, а сердце забилось быстрее. В горле встал противный комок, а в голове сразу же возникло множество мыслей. Рядом со мной возник эфемер беспокойства, напоминающий то ли амёбу, то ли облако.
Быть может, то, что случилось с Сергеем — не случайность? Вдруг мои родственнички решили таким образом отомстить за то, что я забрал их титул?
У них есть связи, они вполне могли узнать, что я отправил брата подальше, и всё равно добраться до него… Надеюсь, что это не так, и всему виной какой-то несчастный случай. Но если кто-либо из Зориных поднял руку на Сергея, я заставлю заплатить их так, что они об этом очень, очень пожалеют.
Эфемер волнения исчез, как ветром сдуло. Вместо него рядом со мной появился эфемер гнева. Кретов косился на меня, но пока молчал.
С парковки мы так и не выехали, Дмитрий ждал, когда я закончу разговор. Даже без эфемеров было понятно, что меня настигли неприятные новости.
— Максим Петрович, — выдавил я. — Вы можете объяснить, что произошло?
— Не уверен, ваше благородие, — ответил директор лагеря. — Понимаете, в свободное время ваш брат отправился на прогулку с другими мальчиками, они вышли за территорию лагеря, перелезая через забор, поэтому охрана их не заметила. Они забрались в старинные руины, которые расположены здесь неподалёку. Ребята утверждают, что ничего особенного не происходило. Они полазали по этим развалинам и вернулись в лагерь.
— С остальными ничего не случилось?
— Нет, остальные в порядке. Но Сергею стало плохо, и мы вызвали скорую. А чуть позже нам сообщили, что он потерял сознание.
— Телефон больницы, — потребовал я.
— Сейчас скину, Григорий Александрович.
— Я прилечу на ближайшем самолёте. До свидания, — сказал я и повесил трубку.
— Что у тебя там стряслось? — поинтересовался Кретов.
— Брат попал в беду. Пока не знаю точно, что случилось, но он в больнице без сознания.
— Так поехали в больницу. Говори адрес.
— Это далеко от Москвы, — покачал головой я. — Можешь отвезти меня в аэропорт?
— Нет проблем, — Дмитрий включил передачу, и мы тронулись.
Как только выехали на дорогу, сразу же встали в пробку. Но Кретов тут же включил полицейскую мигалку, которую выдавали всем провидцам в органах, объехал затор по встречной полосе и проскочил на красный сигнал светофора.
— Мне казалось, ты сторонник строгого соблюдения правил, — подметил я.
— Вот именно, тебе казалось. Есть правила, которые можно нарушить. Я же никому не причиню вреда тем, что объеду пробку.
— Спасибо.
— Не за что. Так что с твоим братом? — Дмитрий бросил на меня короткий взгляд. — Травму получил?
— Вроде нет. Они с друзьями лазали по каким-то старинным руинам, а когда вернулись, Сергею стало плохо.
— По руинам, говоришь… Думаю, тебе не нужно объяснять, что различные злые духи любят безлюдные места.
— Не нужно, — хмуро ответил я. — Прилечу и посмотрю, что у него с аурой. Может, он просто какую-то заразу подцепил, или головой ударился, но никому не сказал. Не буду предполагать.
— Это правильно. Лучше взглянуть своими глазами. Если что — звони, помогу разобраться.
— Да, конечно, — кивнул я, и тут мой телефон издал короткий сигнал.
Директор лагеря скинул мне номер больницы, и я сразу же туда позвонил.
— Приёмное отделение, — раздался в динамике недовольный женский голос.
Я сразу представил себе грубую женщину, которых частенько можно увидеть в таких местах.
— Здравствуйте. Я барон Григорий Зорин. К вам недавно поступил подросток, Давыдов Сергей Святославович. Я хочу поговорить с лечащим врачом.
— Одну минуту, — таким же недовольным тоном сказала женщина, и в трубке повисла тишина.
Кретов тронул меня за плечо, а затем сотворил передо мной плетение и сказал:
— Практикуйся. Почувствуй эфир.
— Сейчас? — спросил я.
— Да. Учись работать в любом состоянии. Ты сейчас взволнован, поэтому будет сложнее.
Я кивнул и сосредоточился на символе. Всё равно в телефоне до сих пор царила тишина, только слышались приглушённые голоса на фоне.
— Алло, — наконец раздался в трубке мужской голос.
Едва не потеряв концентрацию, я тут же вернул её, и только затем ответил:
— Здравствуйте. Я брат Сергея Давыдова. Вы его лечащий врач?
— Да. Меня зовут Игорь Андреевич.
— Григорий Александрович, рад знакомству, — мой голос звучал ещё напряжённее, чем до этого, и я сам это слышал.
Непросто одновременно вести диалог и сохранять концентрацию на чувстве эфира.
— Каково состояние Сергея? — спросил я.
— Пока ничего не могу сказать, Григорий Александрович. Сергей поступил с жалобами на тошноту и мигрень, мы предположили сотрясение мозга. Но даже не успели опросить его, как он потерял сознание. Состояние стабильное, угроз для жизни нет, видимых повреждений черепа тоже, однако… — врач на несколько секунд замолчал. — Понимаете, пока мы не знаем, что с ним. Сделали необходимые анализы, контролируем его состояние. Думаю, беспокоиться не о чем, но сообщить что-то конкретное тоже не могу.
— В больнице есть провидец?
— Нет. И я не советую рассчитывать на помощь магии. Давайте хотя бы дождёмся результатов исследований, прежде чем прибегать к нетрадиционным методам, — в голосе Игоря Андреевича так и слышалось недоверие к магии.
— Хорошо. Я уже еду в аэропорт, буду у вас через несколько часов. Если что-нибудь узнаете, позвоните мне или скиньте сообщение, буду благодарен.
— Постараюсь. Продиктуйте свой номер.
Я сказал врачу номер и положил трубку. Всё это время продолжал фокусироваться на плетении. Символ оставался для меня осязаемым, хотя это и было непросто.
— Чувствуешь? — спросил Дмитрий, как только я убрал телефон в карман.
— Да. Ни разу не сбился.
— Надо же. Я впечатлён. С братом всё в порядке?
— Сказали, беспокоиться не о чем. Давай продолжим практику, сделай что-нибудь посложнее, — разминая шею, сказал я.
— С радостью, — Кретов сотворил