Ожидание вечность
Я научился ждать. Терпеливо ждать. Не лезть с расспросами. Молчать, прикусив губу, когда распирает от желания узнать всё. Научился не приставать, перебивая его по телефону своими вопросами, пытаясь разузнать детали, о чём он не хочет говорить. Он сам знает, что можно рассказать. И когда. Сочтёт нужным — скажет. Только он знает, можно говорить или нет. А что никогда нет. Не всё секретно, не об этом речь. Просто есть вещи для другого, бесконечно далекого от нас мира, который есть реальность у других, в кого стреляют.
Пока ты сам не ощутишь на своём теле ударную волну от разрыва рядом, да так, чтобы только запрыгнуть в ближайшую яму, закрыв голову руками; пока твою щёку не побреет кирпичной крошкой, выбитой из стены, что стояла в метре от тебя ещё секунду назад, тебе нельзя объяснить: бывает тот, совсем иной мир, и как в нём происходит и почему. А если тебе нельзя объяснить, то зачем будоражить ранимую психику? Ради чего тебе пересказывать факты, которые всё равно не станут правдой в твоём не готовом к восприятию этих фактов сознании. Ты, не рывший ногтями землю, стараясь выжить под обстрелом, мечтаешь вообще о другом. Про великое думаешь, про то, как будет у тебя всё замечательно потом, через десять лет. Не про голод и тот батончик, что оставил в блиндаже, позабыв взять с собой на задачу. Не про фляжку, где воды на два глотка осталась. А про мировую инфляцию. И курить тебе вредно.
Конечно, дежурные:
— Как дела?
— Всё хорошо, работаем.
Это у нас завсегда начало разговора при созвоне. У него всё хорошо. Не было ещё ни разу хоть что-то нехорошо. И всё есть, всё в достатке. И кофе по утрам. Тяжёлая у него, нормальная для мужика работа. Реально прям за мир во всём мире.
А у меня свои трудности. Как его раскачать, вытянуть, пусть проговорится, что ли. Ну невозможно терпеть! Как-то я должен угадать, чего у них нет.
— Откуда в блиндаже электричество? Бензогенератор? А где бензин покупаете? Ага! Попался! Покупаете!
Им нужен бензин.
Бред, конечно. Мы ему нужны. Те, кто ждёт.
Смотрю все новости про войну. Не пропускаю никаких и ничего. За день повторяют всё по кругу десяток раз. Всё равно смотрю, а вдруг что-то всё-таки упустил, отвлёкся и упустил. А вдруг ещё будет новое. От прошлого выпуска уже час прошёл, должно быть новое, нужно смотреть.
Авдеевка… Мы там куда-то продвинулись, что-то заняли. То ли деревню очередную, то ли кусок железной дороги. Хотя, нет, железная дорога это про Артёмовск. Но опорный пункт какой-нибудь точно уж взяли. Я не знаю, что за населённые пункты там вокруг Авдеевки, их названия мне ничего не говорят, но я жадно проглатываю любое их упоминание. Мне раньше вообще неинтересно было ни про какой террикон, а сейчас я кожей своей ощущаю, какое там пекло.
Я всё понимаю, зачем и как делают картинку для новостей. Нет никаких иллюзий, про как мы широкой поступью гордо давим и скоро всех порвём. Не об этом новости. Я убеждён, наши новости у нас делают правильно. Там ребята жизнь кладут «за други своя», и не нужно унижать их жалостью, нельзя пережёвывать подробности о крови и грязи. Война, она всегда с таким. Но это ещё и о долге, чести, совести. Там такая их жизнь, она вытаскивает наружу именно глубинное и главное, что есть этот человек. Они достойны той новостной картинки, где только про героев и подвиги. И я не пропускаю новостей, всматриваюсь в экран до рези в глазах.
Как же я хочу, чтобы сын был дома. Как же я горжусь, что он там. Я удавлю любую мразь, кто хоть попытается заикнуться, что сын был не прав, когда решил, что это его война. Как же я хочу знать, что он не под обстрелом. Но так, чтобы точно знать, а не убеждать себя. Я верю ему, я верю, что танк железный и непробиваемый. Я не имею право сомневаться в нём и в его танке. Этот стальной монстр и его машина неуязвимы. Хочу всем вместе сидеть вечером за столом, пить чай и строить планы. Пусть его дети, мои внуки, носятся вокруг, орут и балуются. Нет, ему кофе. Он даже вечером любит пить кофе. Мы дождёмся времени, когда он приедет домой, я заварю ему кофе.
Свой мир реальность
Человек всегда живёт в мире своих иллюзий, который он же и создаёт себе сам. И это здорово, реальный мир сведёт с ума любого. Наверно, хорошо жить сумасшедшим, но лучше среди иллюзий. Через ощущения мы определяем наличие своего существования. Наше сознание отражает действительность как научено. Вот и получается, что живём мы не в самой действительности как таковой, а только лишь выстраивая её подобие в своём сознании. Вне сознания мы, наверно, тоже живём — сложно сказать, мы не знаем про ту жизнь ничего. Нечем нам знать про неё. Да и всё равно нам по большому счёту, какая она, жизнь вне нашего сознания.
Мы понимаем, что действительность для нас не бывает исключительно объективной. Восприятие реальности всегда ограничено способностью чувствовать, образом мыслей. Информацию о мире, существующем отдельно от нас, при её восприятии мы преломляем через наши знания, опыт и многое такое же, в том числе через модель, картину мира, что сложилась у каждого своя посредством накопления представлений, знаний, опыта и, конечно, желаний верить во что-то, а что-то отрицать. Именно верить, так как ничего нельзя объективно доказать. Для нас же есть познанное только то, что отражено в сознании, значит, и самые объективные доказательства, которые хоть и существуют сами по себе, но они всего лишь такое же отражение действительности. И все эти абсолютно объективные доказательства — принимаем мы или отрицаем их — все по нашей вере в конечном итоге, это если пройти всю цепочку «почему и откуда». Так что только собственные иллюзии позволяют человеку жить в объективной действительности. Просто очень важно в иллюзиях не путаться.
Я вполне понимаю тех, которым всё равно. В своём «болоте» оно так комфортно: как же замечательно живётся в придуманной для себя вселенной, это так успокаивает — существовать в иллюзии, что и сейчас всё так же, «как раньше», только бы перетерпеть непогоду. Да, это приятная иллюзия, без учёта факта, что прошлого мира уже нет. И не СВО причина.