– Как вам сказать… В прошлый раз, когда вы пришли ко мне с вопросами, я решил, что это подделка. Потому что ни одна из подобных вещиц не могла дожить до нашего времени и остаться в рабочем состоянии. Это просто невозможно. Но я ошибался. Ваш артефакт – очень опасная вещь. Опасная в том смысле, что за обладание ею вас могут убить. Я не буду спрашивать, откуда она у вас. Просто спрячьте ее и никогда никому не показывайте. А сейчас давайте проверим, что там с вашей магией.
Я слушала его, открыв рот.
Как, из-за этого медальона меня могут убить? Это очень неприятная новость!
Между тем ректор вернулся в свое кресло напротив меня и продолжил:
– Наверняка ваш блок привязан к этому артефакту. Причем мощные артефакты создают осязаемые колебания в магическом эфире, так что любой маг их почувствует. Но ваш – нет. Его словно не существует в нашей реальности, и тем не менее он все-таки здесь. Скрытая магия. Давно утраченная техника. Точно так же, как и ваш блок. Я постарался проникнуть вглубь его слоев, чтобы найти контрольный узел. Но как только коснулся его – вы потеряли сознание.
А, так вот почему стало темно. Я просто отключилась.
– А почему было так больно?
– Потому что каждый слой блока вшит намертво в ваш разум и ауру. Все, что я мог, это на время его отключить. Но постепенно он восстановится. Уже начал восстанавливаться, так что все, хватит слов. Вы же хотите узнать, получилось у меня или нет?
Он строго посмотрел на меня.
Я сглотнула.
– Да, хочу.
– Хорошо, тогда действуйте, как на уроках.
Но это было легче сказать, чем сделать.
Я смотрела на медальон, лежащий передо мной, и не могла отделаться от мысли, что он причина всех моих бед. Если блок привязан к нему, то пока украшение со мной, то и блок тоже со мной. Я не смогу магичить! Единственный выход – снять медальон. Но как показала практика, это невозможно. Как бы я ни закрывала его в шкатулках и шкафчиках, он всегда возвращается. Как заколдованный! Хотя что это я, он и так заколдованный.
А сейчас лежит грудкой металла лишь потому, что ректор его “временно отключил”. И то – ценой моей боли и обморока.
Готова ли я каждый раз платить такую цену за возможность использовать магию? Что-то уже не уверена…
– Ну же, – нетерпеливо окликнул Драмиэль. – Синичкина, вы уснули?
Я закусила губу и усердно уставилась на свои руки.
Давай, Таша, это твой шанс.
Магия окружала меня. Она светилась, полыхала, переливалась, словно северное сияние. Но чем больше я пыталась сосредоточиться и подчинить ее, тем сильнее казалось, что она ускользает. Казалось, вот-вот мне удастся схватить тонкую нить, и – ничего.
Я не смогла вызвать даже простого “светлячка”, хотя уже досконально знала, как это делать.
Вздохнув, уныло посмотрела на ректора:
– Не получается.
– Значит, плохо стараетесь… – прищурился он. – Сконцентрируйтесь на задаче. Очистите голову.
Настойчивость в его словах всколыхнула надежду. Но сомнения и тревоги не отпускали меня.
Я давно не чувствовала себя так неуверенно и беспомощно. Магия, которую я хотела освоить, казалась недостижимой мечтой, а каждая неудачная попытка только усиливала чувство безысходности.
Глаза заслезились от напряжения. Я перевела взгляд на ректора. Тот внимательно следил за мной. Молчал, но я ощутила разочарование, которое ширилось вокруг него, словно гнетущая тень.
Наверное, он уже не рад, что связался со мной. Я ведь с самого начала думала, что мое поступление было случайностью. Врата ошиблись – и все. Я заняла чужое место, а теперь мне придется уйти…
Меня вновь охватил страх. Куда уйти? Где я нужна? Или нет, кому я нужна?
Забывшись, я громко всхлипнула.
– О чем вы думаете? – внезапно спросил ректор.
– Как вызвать магию.
– Я не об этом. О чем вы думаете, когда пытаетесь ее вызвать?
Его взгляд был пугающе внимательным.
– О том, что мне страшно.
– Почему вам страшно?
– Потому что ничего не получается и, боюсь, никогда не получится. А если не получится, то я вылечу отсюда. Но мне некуда идти, – еще один всхлип. – Неужели в Академии не нужны студенты без магии? Я могла бы изучать естественные науки!
– А сражаться с монстрами как? Томиком расологии? – хмыкнул Драмиэль.
– С монстрами? – непонимающе уставилась на него.
– Практика, Синичкина. Что вы будете делать на практике?
– Но я ведь не боевик! – ужаснулась я. – У бытовиков нет ни способностей к исцелению, ни атакующей или защитной магии. Зачем мне сражаться с монстрами?
– Затем, что каждый маг, выходящий из стен этой Академии, прежде всего – боевая единица. Неважно, чем вы станете заниматься в миру. Важно, что в случае необходимости каждый из вас станет защитником королевства.
Упс… То есть большие и могучие драконы не в состоянии сами себя защитить?
В голове всплыли обрывки истории. После уничтожения фениксов ни одна другая страна не посмела напасть на Ленорманн. Это Ленорманн уже несколько тысяч лет ведет завоевательные войны, присоединяя к себе то один, то другой кусок чужих государств. Вот, пятьдесят лет назад подчинили Исткирию, превратив ее в свою провинцию…
– Попробуйте еще раз. Я побуду проводником.
Ректор взял мои руки в свои.
От его прикосновения по моим венам хлынул огонь. В груди начало печь. Почти так же, как когда там был медальон. Только сейчас украшение лежало на столе.
– Ну же, не бойтесь, – услышала я. – Главный блок – это вы, ваш страх и неуверенность. И только вы можете сломать его.
“Да, хватит бояться!” – приказала я себе мысленно.
По венам бурлила кровь. От напряжения пот потек по лицу. Но я не могла смахнуть его, потому что мои запястья крепко держал Драмиэль.
Мои ладони были развернуты вверх, пальцы сложены щепоткой, как учили на уроках. Так создавался узел силы – основа всех заклинаний на первом курсе. Я сосредоточилась на этом узле. Цветные всполохи вокруг меня стали тускнеть, будто отодвигаться. А затем все заволокло дымом.
Как в тот раз, когда со мной была Эльза. Черный дым без запаха и копоти за долю секунды окутал меня и весь кабинет.
Значит, это все-таки сделала я! Это моя магия!
Радостная и гордая я подняла взгляд на ректора.
А тот сидел с побелевшим лицом и смотрел на меня, как на монстра.
Глава 25
Я не сразу это заметила. Потому что внутри меня бурлил восторг. Радость захлестывала жгучими волнами, да так, что я едва