— А, если нет, то что? — на контрасте повышенного тона, решительно, но показательно спокойно говорил я.
— За убийство вице-губернатора Кулагина, за попытку присвоения чужого поместья, в частности господина Жебокрицкого, за устройство беспорядков в Ростове с расстрелом и с сожжением людей… Продолжать? Или этого достаточно? — сказал подполковник, будто праздновал победу над великим противником, а теперь стремится всеми силами побежденного принизить.
Он удивительно преобразился: вот, только что был таким угодливым, чуть ли не в друзья ко мне набивался. А сейчас зверь, вот-вот готовый накинуться и вцепиться зубами в горло. Вот только и я не ягнёнок. А что такое блеф, прекрасно знаю.
— Вы может говорите о документах, милостивый государь, которые пророчат имя вашего губернского жандарма? Или о тех документах, в которых чётко указывается, насколько Третье отделение не ловит мышей, и прямо в Ростове находятся огромные партии контрабанды, включая оружие, из которого убивают верных сынов отечества на Кавказе? Или о бумагах где точно можно понять, что вы ничего не делали в тот момент, когда вице-губернатор Кулагин, за которого вы так печетесь, насиловал, крал и непомерно наживался с вашего попустительства, — жёстко припечатывал я, при этом не забывая сделать свой ход.
— У вас есть такие доказательства? — удивлённо спросил подполковник.
— Я обязан вам отвечать? Вы приходите и обвиняете меня. Да, я приехал сюда в это поместье, но лишь для того, чтобы осмотреть ту деревню, которую у меня украл сосед Жебокрицкий, который, насколько я уже понял, «верой и правдой» служил жандармерии. Вы же за него еще печетесь? Неужели Третьему отделению настолько безразлично общественное мнение, что они готовы защищать подлеца? — сказал я, посмотрел на шахматную доску. — Я словил вашу королеву. И при любом вашем движении могу её забрать, но, просто, поступлю иначе.
— Отправляйтесь под честное слово в своё поместье, собирайтесь в Екатеринослав, но не берите своих вооружённых… м-м… бандитов. Никак иначе, уж простите, я назвать ваших казаков не могу. Ещё нужно будет и с этим разобраться, откуда и почему у них оружие, и они его применяют в центре губернского города, — несколько растерявшись, говорил подполковник.
— На третий мой ход вам неминуемый мат, — констатировал я. — Что же касается того, что я должен ехать с вами, в данном случае у вас нет ни предписания, никакого на то вышестоящего распоряжения. Я же подчинён губернатору.
— Вашей милости Фабру осталось недолго управлять Екатеринославской губернией, — выпалил Лопухин, и было видно по его выражению лица и испугу в глазах, что сказал мне лишнего, чего я знать не должен.
— Я отправлюсь Екатеринаслав через три дня, как только решу важнейшие дела в своём поместье. Деревня, которая принадлежит мне по инвентарю, останется за мной. И дело даже не в том, что я уверен в исходе судейского решения, что оно будет справедливым, дело в том, что крестьяне просто окажутся без средств существования и наступит голод. И уж только потом, не по вашему требованию, а лишь по моему желанию, я прибуду в Екатеринослав, — уведомил я подполковника в своих планах.
Подполковник пожевал желваками, подумал, а потом перевёл тему.
— А, вот вы не пожелали уничтожать мою королеву. Почему? И что это у вас за фонд такой «Благочиния»? — взяв себя в руки, подполковник вновь решил меня спрашивать, используя некоторые психологические приёмы.
Как правило, особенно, если человек в некотором психологическом расстройстве, он начинает теряться в том, что и как отвечать. В таких случаях чаще всего отвечают на второй вопрос, так как именно он является наиболее провокационным.
— А я с королевами, и уж тем более с королями, не воюю, — сказал я, улыбнувшись, проигнорировав вопрос о Фонде.
— А Фонд? — вновь с раздражением спросил подполковник.
Не по его правилам идёт разговор, совсем другого он ожидал и на другое настраивался.
— Знаете ли, я вот подумал, почему бы и Третьему отделению не приумножить денег в моём Фонде? Займусь постройкой больницы, будет продолжать развиваться Екатеринославская губерния, — окончательно разрушал я стратегию подполковника разговора со мной.
— Не позднее, чем через десять дней вас будут ожидать в Екатеринославе. С вами желает встретиться один господин, имя которого я произносить не стану. Кроме всего прочего, предстоит ещё во многом разобраться. Я буду ждать вас здесь, на третий день отправимся вместе в город. О нас говорить не следует, — сказал разочаровано подполковник.
Явно он ожидал лихим кавалерийским наскоком сломить меня, подчинить, а после вить веревки. Не вышло.
— Я не против, если вы мне составите компанию, — сказал я, непременно желая, чтобы последнее слово оставалось за мной.
И все же… Чего хочет от меня Третье Отделение? Подчинить, сломать, или просто выкинуть из политических раскладов?
От автора:
Катастрофа Бронзового века. Первая глобальная система торговли рухнула под напором стихии и войн. А ведь все еще можно спасти… https://author.today/work/425225
Глава 20
— Ну, что ж, в шахматы поиграли, развлеклись, пора и честь знать, — сказал я, как будто только что пообщался с приятелем.
— Но я же с вами по-доброму. И вы не поняли, что уйти у вас получится только лишь для того, чтобы сразу вернуться, — разочарованно сказал подполковник.
— А, если по-доброму, — серьёзно говорил я. — То я приеду на тот самый разговор, с тем человеком, для которого вы были готовы меня просто взять и арестовать, ни за что, ни про что. Мне нужно два дня, чтобы уладить свои дела в поместье, после чего я отправлюсь в Екатеринослав. Но не для того, что это вы мне приказали, а лишь потому, что это я решил не множить себе проблемы и разобраться быстрее с ними.
— Экий вы, господин Шабарин, и вас нисколько не настораживает то, что я мог бы начать расследование по ранее озвученным мной делам? — спрашивал подполковник, но я