Прислушалась к звукам за дверью ванной. Обыкновенно Илья напевал в душе нечто бравурное. Эдакое фривольное попурри из обрывков воинственных гимнов и маршей. Теперь доносился только лишь шум струй воды. Что-то у Евы под ложечкой засосало тревожно. Наверное, голод. Поймав на себе понимающий взгляд из аквариума, отмахнулась от злобного роя пугающих мыслей.
Потянулась к панели новенького телефона. Надо Пашку предупредить об отсутствии на работе. Увидела извещение от начальства, открыла. “Даю отпуск тебе за свой счёт на три дня. И не больше! Не вздумай сорвать мне двадцатый этап. Выдеру как сидорову козу!” Усмехнулась, задумчиво перечитывая сообщение, и подпрыгнула, когда струйка горячего кофе устремилась в довольно высокую чашку, стоящую перед носом.
— Что ты постоянно подкрадываешься, Змеёныш?! — фыркнула громко, но совершенно беззлобно. — Ты меня напугал.
— Просто кто-то был так погружён в переписку с воздыхателями, что не заметил прихода соседа.
Слово “сосед” прозвучало вдруг до такой степени неприятно, что Ева едва заметно поморщилась. На долю секунды. Но Змеев увидел, конечно, он всё и всегда замечал.
— Прости… — налил себе кофе и занял высокую табуретку напротив. Именно занял, словно перед Ильёй стоял переносной миниатюрный престол. — Не хотел, чтобы ты…
— Фантазировала о себе неведомо что? — она вдруг рассердилась. — Жуй, давай и рассказывай.
Метнув на неё нечитаемый взгляд, Илья аккуратно взял порцию пиццы с тарелки. У Евы самой в жизни не получалось есть так… филигранно. Изобильной дорожкой она тут же рассеяла морепродукты, попыталась поймать их ладонью и, конечно же, промахнулась. В довершение перформанса русалка хлебнула горячего кофе и по закону незыблемой подлости им поперхнулась.
— Отец в Мариинке, — поймав недоумённый взгляд Евы, Илья еле слышно вздохнул и терпеливо пояснил: — не в театре, конечно, в больнице. Центральная на Литейном.
Иные не пользовались услугами заурядных врачей. На случай серьёзной необходимости усилиями Инквизиции был выделен корпус в каком-то там госпитале. Ева слышала краем уха, в каком, но информацию эту из головы просто выкинула.
Не болели простудами азеркины. А записываться в боевики ей бы и в голову не пришло.
— Что-то случилось? — вопрос выпал россыпью громко и глупо стучащих горошин и покатился по кухонной тишине.
— Да, инфаркт. Не смотри так, сам в шоке, — отрешённо глядя в окно, Илья методично живал свою пиццу, совершенно не чувствуя вкуса, — Вчера вечером. Начальник охраны сказал, что на сердце он жаловаться начал ещё с конца марта.
— Тебе нужно ехать к нему! — решительно доедая кусок, Ева пила остывающий кофе. — То, что вы в ссоре, неважно. Поверь сироте, собственными отцами не стоит разбрасываться. Если бы вдруг мой нашёлся случайно, то я…
Поймав на себе очень внимательный взгляд светлых глаз, русалка на полуслове неожиданно остановилась. Что бы она? Взяла и простила бы долгие годы забвения и одиночества? Сиротские детство и юность? Слёзы в подушку и зависть? Это легко говорить, исполнять же куда как труднее.
— У него штат персональных помощников и баб этих… — Илья кисло скривился и отвернулся. — Целый гарем.
— А ради чего же к тебе приходили? — прищурилась Ева, бросая взгляд на стену. Часики тикали. Времени оставалось всё меньше.
— Сообщили о том, что счета разблокированы. Я закинул в ЧС всех его жалких прихвостней и на сообщения не отвечал.
Илья злился. Зрачки снова вытягивались вертикально, лицо каменело. Нервно постукивая по столу длинными пальцами, он развернулся движением медленным и тягучим, совершенно змеиным. На Еву смотрел его зверь.
— Он послал их. Значит, хочет увидеть тебя, хочет поговорить! — Ева встала, с сожалением глядя на остатки недоеденной пиццы, со стола подхватила магический мелок. С небольшой узкой полки, заставленной яркими сборниками кулинарных рецептов, выловила тонкий учебник “Введение в ритуалистику” и провожаемая мрачным и молчаливым змеевским взглядом потопала в коридор.
Тот пятачок, на котором каждое утро топтался Илья, подойдёт на отлично. И нечего пялиться в спину.
— Пиццу или доешь, или впихни в морозилку. Проконтролируй кормушку Серёжи, он почему-то печален. Ключи твои на тумбочке, телефон не забудь.
В ответ он упрямо безмолвствовал…
24. Холодный прием
“Грозен враг за горами, а грозней за плечами”. В. И. Даль Пословицы русского народа.
Меньше чем за три четверти часа начертить безупречную септаграмму на старом паркете маленького коридорного пятачка решительно невозможно. Особенно Еве. Интересно, у всех ли русалок руки растут из ж… анального плавника? Может быть, это расовый признак, его следует культивировать и использовать в целях…
Сферы полезного применения собственной безрукости ей продумать не дали. Пришёл мрачный Змеев и молча забрал из рук чёрный и жирный обмылок. Стёр все её геометрические потуги, расставил точки и принялся за дело. Чертить у него получалось почти безупречно. Вот как, расскажите, нормальный человек, пусть даже магически одарённый, может нарисовать семиконечную звезду на глазок, без сантиметровых линеек, и так филигранно? Младший Змеев — чудовище. И сам с этим не спорит. Он вообще безнадёжно молчит.
Осмотрев его потрясающее творение, Ева осталась довольна. Протянула ему пачку влажных салфеток, с тайным удовольствием пронаблюдав, как он вытирает красивые руки от липких следов магического мелка.
— Таче! — пальцами правой руки элегантно взмахнула. Лабораторную палочку-концентратор снова забыла на кафедре. Вот думала же забрать, каракатица. Ни разу она не волшебница. Пальчиками махать половина энергии заклинания рассыплется в воздух. Работать руками — лишь увеличивать магическую энтропию.
Ровные тёмные стороны четырнадцатигранника вдруг заметно почернели. Небольшие шероховатости мягко слились в гладкие, масляно поблёскивающие чёрные линии.
— Это их так калибруют, стационарные знаки, — пояснила русалка, пытаясь хоть как-то разбить угнетающую тишину. — Зато теперь свечек не нужно. А чтобы народ не пугать, постелю тут красивенький коврик. Как считаешь, сосед?
Снова молчание. Токсичное, едкое, выразительное. Ева нервничала всё больше.
— И сигил рисовать больше мне нужды нет. Та избушка в лесу стоит в центре естественной септаграммы. Такое в природе случается. Наши естественники целые экспедиции снаряжают, всё ищут, исследуют. А теперь у меня есть своя. Песенку петь тоже не буду, не думай.
— Женщина… — Илья тихо позвал. — Ну зачем ты так всё опять усложняешь?
Ева вспыхнула, рвано вздохнула и… не нашлась, что ответить ему.
Время шло, а они всё стояли, глядя