Или: — Олеженька!
А может даже: — Мишенька!
В подробностях расписать не могу, свечку не держал, но в чём я точно уверен — ему будет полный пиздец! Ага. И его карьере, наверно. Отмазаться от такого будет проблематично. И ладно если он проорёт ей на ухо универсальное имя (как женское, так и мужское). А если нет? То и тебе пиздец! И тогда, только одно — лучшая защита — это нападение! Но не переборщи: на слово отвечай словом, на грязь — ответь какашкой, а на рукоприкладство — пиши заявление в ближайшем отделении, и кури бамбук. Но ты — это ты. А я — это Я!
Глава 3
В тот день босс вызвал меня к себе из-за очередного пустяка. Дёрнул меня, когда я дёргал в туалете после тяжёлой смены, но у меня нихера не получалось из-за водянистых волдырей покрывших всю кожу на ладони. Вообще-то я зашёл почистить кишки, но уже что-то второй день из меня ничего не выходит. Ну и денёк выдался, полный пиздец! Когда я уже готов был извергнуться на белого друга, в дверь туалетной кабинки постучали. Я зарычал, выдохнул струю табачного дыма себе под нос, и вот надо было так — обжог глаз. Зараза! Ну вот как так! Задрали! Только хочешь уединиться, как ты срочно кому-то нужен!
— Курить нельзя! — говорят мне снаружи.
— Нельзя бензин лить в бензобак дизельного фургона! — кричу я своему напарнику — Дрюне — простофиле и конченому отморозку, конец которого уже весь иссох и скоро отвалиться, оставшись разлагаться на потной простынке его мелкой кушетки.
— Отъебись ты уже со своим дизелем! Было один раз! И я не виноват — это заправщик профукал!
Снова оправдывается. Только и знает, что оправдываться. Слабак!
— Профукал ты, когда кассирша тебе назвала вид топлива и сумму, а ты, видать, глаза приковал к её сиськам, и мечтал, как бы тебе между ними просунуть свой мелкий хуй! — и начинаю ржать.
— А ты я смотрю, на продавцов только заглядываешься? С кассиршами не особо любишь попиздеть?!
— С кассиршами я люблю попиздеть на заднем диване фургона! А с продавцами нужно общаться — полезно бывает. Могут подсказать тебе, куда стоит нос сунуть, а где лучше мимо пройти! — и снова начинаю смеяться.
— Ты машину заправил?
— И не только машину!
Дрюня хоть и с придуркой, но парень надёжный! Пару дней назад выдалась нам возможность прижать мажорчиков по полной программе. Сами аж охуели от собственной дерзости.
Значит, паримся мы в пробке на узкой дороге между двух населённых пунктов, недалеко от города. Жара, кондёр включать накладно (дополнительный расход топлива всегда ложится на наши плечи), и тут, из стены пыли, появившейся на обочине, вылетает чёрный Рэнжик (стоимостью как моя двушка) и нагло нас подрезает. Мы сами любим иногда подымить на обочине, особенно когда опаздываем, но это был полный беспредел. Ладно, вклинились как последние пидоры, так еще открыли окно и швырнули банку энергетика в сторону леса. Жестянка еще не успела прижаться к траве, а Дрюня уже покраснел от злости. Затрясся весь, готовый взорваться на месте. А он это может. От него еще разило вчерашним августовским праздником, где он умудрился искупаться в фонтане и погонять приезжих работяг, да так, что в раздевалке все заулюлюкали, увидев глубокий порез от лопаты на его пояснице. Топливо еще в Дрюне осталось, и жаждал он его потратить с умом.
Я включаю поворотник и перестраиваюсь в левый ряд, тошню, но чуть быстрее Рэнжика, что и даёт нам возможность выкинуть нашу морду перед ним, да так, что он чуть не улетает в кювет. Ублюдок зажимает бикалку и что-то выкрикивает нам в окно, но нам похую. Похую кто там сидит. Похую, даже если нам дадут пизды — в первый раз что ли? Мы только рады получить дополнительный опыт.
Глушу фургон. Включаю авариечку. Выходим. Дрюня обходит слева, я — справа. Не успел я подойти к Рэнжику, как водила ринулся открывать дверь, но я был быстрее: ёбнул нагой — она и захлопнулась. Запрыгнул на порожек, и положил локти на дверь, не дав водиле поднять стекло. Дрюня принял такую же позу, словно мы облокотились на подоконник в предвкушении грандиозного события за окном.
Салон у тачки — “бобма”: чёрная кожа, чёрные рояльные вставки, и чёрный потолок из алькантары, который обожают педики всех мастей. Отовсюду веет дорогущим парфюмом, который я бы никогда в жизни и не почувствовал бы, если бы не сложились столь удачно обстоятельства. Запах избранных. Только теперь к нему добавиться лёгкий запашок пота. Нашего пота. Так должны пахнуть мужики на работе, пытающиеся вовремя доставить груз до клиента, и сделают это, если им не будут мешать всякие мудозвоны, спешащие побыстрее домой погонять лысого.
— Какого хуя вы… — начинает вопить смугловатый паренёк с блестящими чёрными кудряшками. Аккуратно стриженая бородка, колечки на пальцах-сосисках, побрякушки на шее — типичный еврейчик, который съебётся из страны, как только запахнет жареным.
— Как дела, приятель? — обрываю его на полуслове, и заглядываю в салон, поглубже. И БОНУС!
На заднем сиденье, разодетые как шлюхи на трассе, сидят две девчули. Симпатичные худышки с длинными волосами в коротеньких топиках. На одной красная юбка по не балуйся, так и кричит — возьми меня! На второй коротенькие джинсовые шорты, при виде которых моя шишка начинает цвести. Одна попыталась что-то вякнуть, но Дрюня её быстро осадил, громко гавкнув.
— Что вам надо? — собрав яйца в кулак, спрашивает мажорчик.
Сквозь линзы его чёрных “рейбенов” я так и вижу, как он начинает потихоньку пересирать. Он смотрит то на меня, то крутит головой и уставляется на Дрюню, чей вид может напугать любого адекватного человека, повстречавшего его поздней ночью. Дрюня растянул губы, продемонстрировав нам улыбку без пары передних зубов, и почесал нос, показав сбитые в грубые мозоли костяшки.
— Я сейчас вызову полицию, — продолжает мажорчик, выуживая из подстаканника яблочный телефон.
— Вызывай. Но пока они будут ехать, мы успеем пару раз тебя отметелить на глазах твоих тощих коз, — говорю я. — Такое себе будет воспоминание на всю жизнь.
— Мы не козы! — доносится блеяние с заднего ряда.
— Тут вы правы! — встревает Дрюня. — Вы — свиньи!
— Чего вам надо? — спрашивает еврейчик, уставившись на меня.
— Я хочу, чтобы