Неизвестность!
Неизвестность — мать адреналина! К сожалению, в моей обычной жизни я уже начал забывать эти сладостные моменты, что пинками в спину подводят тебя к грани безумия. Но и безумие со временем становится обыденностью. Вообще всё становится обыденностью, от которой так просто не убежишь по асфальтированной дороге. Нужно перестроиться на обочину. Съехать в кювет, перевернуться. Разбиться и выжить. Выжить. И жить дальше, оглядываясь на тот самый кювет, что подарил тебе новую жизнь.
Я не хочу переворачивать жизнь Отто. Меня беспокоит, что столь юное тело так часто вырабатывает адреналин. Это неправильно. Так не должно быть. Так не должно быть в нормальной жизни. Я — всего лишь пассажир его машины, и я надеюсь, что мои поступки не приведут его ни к грани безумия, ни к осточертевшей обыденности. Его дорога только началась, и я обещаю — я скоро выйду.
Подойдя к стене дома, я замер. Прислушался. Вроде… вроде тишина. Старика не было. Хотя, может он и спит. Я подхожу к окну, высовываю голову — пусто. Отлично! Надо быстро найти ведро и маску.
Залезаю в дом. Рыщу по комнате и ничего не нахожу. Досадно, но еще есть кухня, пару шкафов и тот сарай, что прячется за домом.
На кухне всё без изменений. Всё также под потолком висят тушки птиц. Стол усыпан хлебными крошками. Есть свежие овощи; в большой тарелке, под пучком укропа, я вижу сочные помидоры. Под столом тоже пусто. Вот блин…
Куда же ты мог их положить?!
Я снова возвращаюсь в комнату. Подхожу к шкафу. Хочу уже открыть дверцу, как слышу истошное мычание. Мычание сквозь боль. Сжав рукоять ножа, я медленно подхожу к столу, из-под которого разносятся загадочные звуки. Присмотревшись к полу, замечаю ржавое металлическое кольцо, закреплённое к доске такой же ржавой металлической скобой. Ага, а вон и петли. Это квадратный люк, замаскированный под четыре половые доски.
Пробую подлезть, схватиться за кольцо, но мне мешает стол. Надо его нахер отсюда выкинуть. Вылезаю из-под стола, уже хочу схватиться за его ножки и перевернуть на бок, как слышу громкий топот и хлопанье двери.
Что?
Куда?
Я молнией подбегаю к шкафу, ныряю внутрь. Ох, как же здесь воняет скисшим потом… пиздец! Ворот рубахи цепляю к носу и дышу ртом, делая малые глотки. Слышу, как там, на кухне, кто-то недовольно ворчит, разгребая посуду. Громко скрипят доски. Прижавшись к дверцам шкафа, я могу видеть комнату сквозь маленькую щелку.
Старик, облачённый в чёрную мантию, прихрамывая, заходит в комнату. В одной руке он держит тарелку с двумя помидорами, в другой — буханку белого хлеба. Подходит к столу. Разложив еду на столе, он отодвигает стул, садится. Немного помолчав, произносит:
— Ну что, ты проголодался?
Кому он говорит — я не знаю, он сидит один. Может у него уже деменция, или старческий маразм? Или… или неужели под досками, там, в скрытом погребе кто-то сидит?
Я отстраняюсь от дверцы и чувствую под ногами одежду. Щупаю руками и понимаю, что она везде! Разная! Взяв первую попавшуюся в руку вещь, я подношу её под узкую линию света, что прорывается сквозь щель в двери, и вижу платье. Красное, длинное. Беру другую, подношу — и вижу серую рубашку, мужскую. Другая вещь — штаны. Другая — хлопковая кофта с длинным рукавом. Другая — детское платье. Другая — детская рубашка. Я уже понимаю, откуда эта одежда. И понимаю, что это не филиал секонд-хенда. Эти кучи, эти ворохи грязного шмотья собраны с абсолютно разных людей. И я больше, чем уверен, что с дедом не проживает здоровый мужчина, жирная баба и маленькая девочка.
Мне всё стало ясно. У меня у самого шкаф был постоянно завален чужой одеждой. А куда её девать? Выбрасывать — палево. Сжигать — жалко. Но я нашёл решение. Сайт объявлений, храни его Господь! И не обязательно было закидывать вещи в стиральную машинку; люди покупали и с пятнами пота, и с пятнами крови, главное — это дорогая бирка. Вещи от levi's улетали в туже минуту, как появлялась объявление. Как правило, приезжали всякие педики и расфуфыренные тёлки. Они просили померить, — а я был не против. Конечно, говорил я, можете зайти в ванную и померить.
И вот, надевая на себя джинсы, которые я стянул с морально дегенерата, позволившего себе тыкать в меня пальцем и усираться, что это я помял упаковку его говёного айфона, надевая на себя джинсы морально дегенерата, которого я потом распилил на множество частей и скормил собакам на очередной стройке элитной высотки, педрила выходит из ванной и спрашивает меня:
— Они меня не полнят?
— Конечно нет, — отвечаю я. — Не полнят.
В этот момент я для него не просто продавец бэушных вещей. Я — друг, помощник в тяжёлом выборе. И действительно, джинсы сидели на нём офигенно. Наконец-то вещь нашла достойного владельца. Жалко, что на штанине имелось багровое пятнышко, но ничего страшного. Педрила так и говорит:
— Ничего страшного, химчистка всё исправит.
С подбородка капает на пол.
Дед снова вгрызается своей беззубой челюстью в сочный помидор, снова стучит ногой по полу, пытаясь заглушить мычание.
— Заткнись, — недовольно он бурчит, когда и это не помогает.
Обглоданный помидор вернулся на тарелку. Дед вскочил, отодвинул стол к стене. Нагнулся к люку и открыл крышку. Что там или кто — я не видел. Но за то я услышал речь человека, потерявшего все силы:
— Пить…
— Что ты там мычишь?
— Пить…
— Пить хочешь? Ну, хорошо… сейчас-сейчас.
Старик улыбнулся. Закрыл крышку подвала и ушёл на кухню с пустым глиняным стаканом.
Пока он там ворковал, я начал думать. И мысли мои меня пугали. И какого хрена я сюда попёрся! Да еще и один! Надо выбираться нахер! Не дай Бог он меня запалит и поймает! Что я буду тогда делать? На крайняк у меня есть нож, который я с удовольствием пущу в ход, но риски никто не отменял. Может и боком выйти. А что он делает с телами жертв — неизвестно. И тогда окажусь я в числе “пропавших”, и никто так и не узнает правды.
Тогда решено — валим к чёртовой матери от сюда нахер!
Я вылезаю из шкафа, подкрадываюсь к окну, стараясь не обращать внимания на мычание, но опять это любопытство. Мне пиздец как интересно — кто же там сидит! Вот я уже