Снег к середине ночи пришел и в Пески. Он падал на теплую землю и тут же таял, превращаясь в ручейки, и только на крышах домов и на мраморных террасах дворцов затаивался пушистыми пятнами.
В Тафию весь вечер и ночь возвращались те, кто только утром бежал из нее. От человека к человеку передавались слова о том, что война закончена, что наши боги победили, что всех крылатых инсектоидов в окрестностях уже выловили драконы, а остатки наземных иномирянских отрядов добивают сейчас в лесах вокруг города.
Река Неру, растекшаяся в трещины, при их зарастании вышла из берегов, подступив прямо к стенам Города-на-реке — но лишнюю воду впитал в себя поредевший терновник.
А когда начался снегопад, терновник, почти весь уже ушедший под землю, удивился, высунулся побольше и начал радостно ловить цветами снежинки и впитывать побегами ручейки. Он пережил за этот день больше, чем за тысячи лет, с тех пор как первый дракон по благословению матери-Воды привязал духа подземных вод к алтарю и заключил с ним договор. И теперь ему очень не хотелось обратно в одиночество.
Вечером к нему, росшему во дворце Тафии в парке у мраморной беседки, пришли Владыка Нории и Владычица Ангелина, так больно обжегшая его когда-то своей кровью и так щедро сегодня подпитавшая. И принесли ему много-много ароматного масла аира и розы, оставив в кувшинах и плошках, и хвалили его, и благодарили, и кланялись, и гладили по длинным ветвям с острыми шипами, не боясь уколоться.
— Скажи мне, почему все великие духи говорят, а наш Терновник нет? — услышал он вопрос Владычицы Ангелины к мужу. — Василина рассказывала, что ментально общалась с нашим огнедухом, и Колодец умеет говорить, и великие ветра. А наш нет.
— Он просто долго был один, — ответил ей дракон, чья кровь была так вкусна, но его почтительность — еще вкуснее. — Вы общаетесь с вашим духом хотя бы раз в семь лет. А наш Терновник сотни лет был один, и, к стыду моему, мы его опасались, хоть и почитали, и не думали, что договор можно изменить. Но теперь, когда вокруг него будут люди и драконы, он быстро повзрослеет. И, думаю, мы еще сможем с ним пообщаться.
Терновник запомнил это. Ему понравилось наблюдать за людьми, понимать, почему они действуют так или иначе, отчего боятся и радуются, — ему словно со всех сторон показывали представление, и он не мог от него оторваться.
После правителей к терновнику пошли и простые драконы, а в городе, там, где еще оставались его побеги — и жители из тех, кто прятался от врагов в своих домах или уже успел вернуться. Столько добрых слов было сказано ему, столько масла пожертвовано, что терновник подумал-подумал и оставил по побегу не только в садах Владык, но и в городах у храма богини — теперь ему никогда не будет скучно, да и лишние жертвенные масла никому еще не помешали.
А если кто-то будет докучать ему глупыми или злыми просьбами — он всегда сможет усыпить непочтительного.
Ангелина и Нории спать легли поздно. Владыке, прежде чем возвращаться в Истаил, нужно было убедиться, что все инсектоиды в окрестностях уничтожены, а иномиряне — либо пленены, либо убиты. В леса, туда, где были с воздуха замечены крупные группы врагов, выдвигались наземные отряды из тех бойцов: мужчин из отрядов самообороны, магов, драконов, — у кого еще оставались силы. Полетел туда и Нории. Не хватало еще, чтобы иномиряне разбойничьими группами растеклись по Пескам, нападая на поселения и наводя ужас на людей.
Тюрьмы города переполнились сотнями пленников. Кто-то сдавался сам, кто-то собрался в группы и отчаянно попытался прорваться к порталу — но магистр Нефиди восстановил вокруг него щит, завязав на накопители, и лорташцам ничего не оставалось кроме как биться или сдаваться.
Что делать с ними, предстояло еще решать.
Оживал и дворец. Здесь горели в парке костры, здесь раздавался смех и песни. Ангелина, ожидавшая мужа, чувствовала усталую деловитость, с которой большой дом возвращался к хозяйственной рутине, и радовалась ей, глядя из окна в ночь, пахнущую цветами и снегом, кострами и ванилью.
По переговорным чашам было передано в девять белых городов, что атака на Тафию отбита и враг не прошел, и что Владыка и Владычица вернутся в столичный Истаил через несколько дней.
Город-на-реке вновь наполнялся жизнью — кто-то из жизнестойких торговцев даже вышел на Базар, — кто-то праздновал, переживая свой страх, кто-то искал новый дом, благо в Тафии пустых было еще много, кто-то оплакивал погибших. По всем храмам звучали молебны, и много их произносили сегодня за Владыку Четери, ставшего вровень с богом и победившем его. Жители Тафии и раньше гордились тем, что у них Владыкой легендарный Мастер клинков, а сейчас их восторг и благоговение были так велики, что стань они пламенем — костер над Тафией был бы виден и из Йеллоувиня.
Четери еще спал, и Ани, думая о нем, тоже испытывала неведомое доселе благоговение. Впрочем, все его испытывали — словно в покоях Владыки восстанавливался после самого важного боя в жизни не шутливый, легкий Мастер, а существо высшего порядка.
Ангелина после отлета Нории, уносящего на своей спине бойцов, успела навестить Светлану — и поздравить ее, и полюбоваться крошечным, с две ладошки, мальчишкой, который спал на груди у матери. Долго задерживаться не стала — у Светы было множество помощников, и всем требовался отдых.
Она зашла и к старым магам, решившим остаться во дворце до завтра, и уже бойко попивающим вино из запасов Владыки, и поблагодарила их, и предложила обращаться, если нужна будет любая помощь. Ли Сой, Гуго Въертолакхнет, Галина Лакторева, Таис Инидис — они сидели тесным кружком, общаясь, как очень близкие люди, и Ани вдруг представила, как через много-много лет будет так же сидеть с седовласыми сестрами, посмеиваясь и что-то обсуждая, и на сердце ее потеплело.
Навестила она и Викторию с Мартином фон Съедентентом. И если в прошлых покоях она увидела дружбу и близость сквозь времена, то здесь на нее глазами сильно постаревшей волшебницы, державшей в руках руку мужа, глянула вековая любовь. Глянула и улыбнулась — вот так будет и у тебя через пятьдесят лет, потому что и ты так же искренне любишь, как она.
Не только людям она должна была отдать дань уважения. Обойдя всех, с кем разделена была прошедшая страшная битва, Ангелина вернулась в покои, которые Чет выделил им с Нории и высыпала в чашу из пропахшего